— А наши бабы? — продолжал Звонарь. — Что мы им можем дать, если сами без гроша? Что, им щёки кирпичом румянить, что ли?.. Нет, Фантомас, теперь ты нам за всё ответишь! Не зря мы тебя уволокли у лягавых из-под самого носа… Такое дело обтяпать — дорогого стоит! Сечёте, кореши, — он так охмурил этих судейских крючков, что они готовы были пустить его на все четыре стороны! Только мы-то не лыком шиты: пока не выложишь денежки, ты отсюда не уйдёшь! И времени мы тебе даём — пять минут… Через пять минут либо деньги на бочку, либо ты покойник!
Пока Звонарь говорил, Жюв в полной мере осознал, что ему предстоит. Жить ему оставалось пять минут — или триста секунд. Через триста секунд его убьют — и хорошо ещё, если просто убьют… Полицейский знал, какие изощрённые пытки умеют придумывать бандиты для своих жертв… Он старался об этом не думать, чтобы не потерять мужества. Но в окружающем шуме голосов он уже слышал, что некоторые апаши уже начали обсуждать, какому виду смерти его следует предать…
Между тем охочий до мрачных шуток Звонарь, став перед Жювом, уже отсчитывал оставшиеся секунды: «Двести сорок пять, двести сорок четыре… двести тридцать пять, двести тридцать четыре…»
Вдруг сквозь окружающий шум до слуха узника донёсся тихий шёпот:
— Жюв… Жюв…
Полицейский вздрогнул… Ему показалось, что у него слуховые галлюцинации… Откуда мог доноситься этот голос? Голос, который был ему так хорошо знаком?
Со всех сторон его окружали апаши, приблизившиеся теперь к нему вплотную. Но вот Жюв почувствовал, как кто-то проскользнул к нему за спину, оказавшись между ним и стеной. И тот же голос прошептал у него над ухом:
— Ради Бога, не оборачивайтесь, Жюв… И громко объявите им всем, что заплатите…
Ах, эти слова, этот голос, эти интонации!
Жюву показалось, что он возвращается к жизни! Он был теперь не один — рядом находился тот, на кого он мог положиться как на самого себя, кто пришёл, чтобы спасти его… Рядом с ним был его друг Фандор, от которого он не имел вестей уже шесть месяцев! Как он оказался здесь? Как сумел, рискуя жизнью, проникнуть на эту бандитскую сходку?
Конечно, Жюв не знал, как, после приключений в песчаном карьере, Фандор оказался запертым в заброшенном доме на окраине Альфора, в том самом доме, где сейчас происходило сборище фантомасовой банды.
— Скажите: я заплачу! — повторил Фандор.
Жюв уже понял, какую роль ему надо играть. Он надменно выпрямился и крикнул, перекрывая шум голосов:
— Эй, вы, молчать!.. Фантомас заплатит!
Апаши радостно загалдели, но затем снова притихли. На их лицах отразилось недоверие. Чей-то голос спросил:
— А не шутишь?
— Ты уже нас столько дурил!.. — поддержал его другой.
— Фантомас, ты не выйдешь отсюда, пока на заплатишь! — прокричал третий.
И все вместе они стали скандировать:
— Денег!.. Денег!.. Денег!..
И вдруг всё перекрыл пронзительный женский взвизг:
— Говори, Фантомас, куда деньги девал!
Жюв начал терять уже ту превосходную уверенность, которая появилась у него, когда он услышал голос Фандора.
К счастью, до его слуха снова донёсся шёпот:
— Отвечайте: деньги тут… в этом подвале… под плитами пола…
Жюв крикнул, придавая своему голосу и лицу выражение глубокого презрения:
— Заткнитесь, вы, падаль! Кто здесь хозяин?.. Деньги здесь! В этом подвале! Под полом!
Жюв отлично вошёл в роль. Если бы на его месте был Фантомас, то именно так он разговаривал бы со своими приспешниками. Однако Звонарь не хотел уступать первенства.
— Под полом? — крикнул он. — Ну так иди, достань!
— Ах ты пёс! — гаркнул на него Жюв. — Ты кем командуешь? Доставать кубышку — это ваше собачье дело!
Большинство апашей не собиралось препираться из-за таких пустяков. Газовщик и Бычий Глаз уже принялись за дело: они подняли две плиты, но под ними не оказалось ничего, кроме песка… Шум снова стал нарастать.
— Пусть продолжают… Скажите, чтобы подняли третью плиту, — суфлировал Фандор Жюву.
Комиссар повторил этот приказ.
Третья плита была поднята, и тут глазам присутствующих представилось ужасающее, леденящее душу зрелище.
Под плитой, в выкопанном углублении, лежал полуразложившийся труп! Зеленоватое, изъеденное червями тело издавало тошнотворный запах. В разодранной груди трупа, среди переломанных рёбер, торчала, отливая металлическим блеском, ручка шкатулки… Так вот где хозяин прятал деньги, предназначенные для его шайки! Кто, кроме Фантомаса, мог найти для них столь ужасный тайник!
Жюв почувствовал, как тошнота подступает у него к горлу. Однако он овладел собой и взирал на происходящее с достойным Фантомаса хладнокровием.
— А теперь, — прошептал Фандор, — пусть тот, кто не боится, достанет сокровище из могилы…
Апаши столпились вокруг могилы, в их глазах светилось вожделение, но страх и отвращение удерживали их… Тогда к краю ужасной дыры подошла старуха Тулуш. Она подбоченилась и повернула к бандитам голову старой гиены.
— Чего передрейфили, урки? — загнусавила она. — Жмурика испугались? Ну, ладно, я хоть и баба, а сделаю за вас эту работёнку… Достану для вас кубышку из груды вонючей требухи!
И, сделав то, что сказала, она вновь повернулась к своим сообщникам.
— А чего мне его бояться? — с гнусной ухмылкой добавила она. — Мы с ним давние знакомые: ведь это я его туда упрятала!
Добытую шкатулку ужасная старуха положила к ногам того, кого считала Фантомасом…
— Дайте им разделить деньги, — продолжал суфлировать Фандор.
Но Жюв, войдя в роль, действовал уже по собственному разумению. Ударом ноги он отбросил Газовщика, потянувшегося было за шкатулкой, и, поставив на неё ногу, гордо выпрямился:
— Вы все, слушайте, что я скажу! Денег здесь хватит на всех. Но делить будем по заслугам. Кто больше поработал на Фантомаса, тот больше и получит… Давайте, ребята, выкладывайте козыри на стол!
Эти слова были встречены одобрительным шумом: в самом деле, почему всякие шибздики, отсиживавшиеся по углам, должны получить столько же, сколько «крутые ребята», тащившие всю работу на себе? А трусам, которые не пришли на сегодняшнюю сходку, не давать вообще ничего!
Жюв понял, что под теми, кто не пришёл, подразумевался прежде всего папаша Мош. Бесстрашно играя принятую на себя роль — тем более бесстрашно, что каждую минуту мог заявиться настоящий Фантомас, — он провозгласил:
— Клянусь, что папаша Мош не получит ничего!
Эти слова вызвали взрыв одобрения. Мош был отыгранной картой, и его имя теперь не вызывало у членов банды ничего, кроме враждебности.
Затем началась своеобразная «перекличка».
