В голове князя взорвался багряный туман, его проняла крупная дрожь. Слова Вагнары были хуже, чем нож Оскабы, которым тот полосовал и резал его кожу на лоскуты.
— Сильно он к ней прикипел, больно понравилась, — с ехидством добавила княженка.
Марибор больше не собирался слушать её невыносимые ядовитые слова, что отравляли кровь. Обхватил тонкую шею под затылком, развернул к выходу, поволок наружу.
Заметив переполох, берлоги сбежались быстро. Марибор грубо толкнул княженку, передав в руки Рагдара.
— Забирай, — сухо сказал Марибор беру и отступил, быстрым шагом уходя прочь.
Заруба нагнал его.
— Что случилось? — услышал он озадаченный голос воеводы.
— Мне срочно нужно в острог, — князь приостановился, поворачиваясь к воину. — Присмотри тут за всем.
— Как скажешь, — растеряно согласился Заруба. — Там колдунья пришла, тебя ждёт у ворот.
Марибор глянул поверх плеча воеводы, увидев кутавшуюся в плащ старицу.
— Прикажи лошадь мне подвести, — сказал он и широким шагом направился к Чародуше, думая о сказанном Вагнарой. Не укладывалось это в голове. Зарислава чиста, она не может так поступить. Или может…
"Вагнара распутная потаскуха, что б её!" — холод равнодушно разлился по груди, делая Марибора совершенно каменным. Если всё то, что сказала Вагнара, правда, то…
"Сейчас и узнаю".
Лицо колдуньи было хмурым, что небо над головой, и не предвещало ничего хорошего.
— Зариславы нет в остроге, — сказала Чародуша, едва Марибор приблизился.
— Как нет? — в ушах зазвенело, и земля будто дрогнула под ногами. — Где она? — потребовал он гневно ответа.
— Ушла с доловским княжичем.
Марибор стиснул зубы и, не говоря ни слова, прыгнул в седло подведённой к нему одним из воинов лошади. Ударил в бока, кобыла дёрнулась вперёд, чуть присев на задние ноги, и с храпом пустилась прочь.
Он гнал лошадь во весь опор, не давая передышки. Небо было настолько низким, что казалось, вот-вот обрушится. Оно давило, и сердце, замирая, разрывалось на части от захлёстывающих чувств. Слепая ярость и клокочущая, как вулкан, ревность оглушали, застилая глаза багряной пеленой. Под кадыком плескалась тошнота от страха и смятения, что не увидит больше Зариславу, и всплывало неудержимое желание уничтожить княжича за то, что касался её, за то, что возымел смелости увести её у него. И когда перед ним простёрлись пустынные луга, тут же накатила тяжёлая волна отчаяния — вдруг так и найдёт их и Зариславу больше не увидит?
"Куда она ушла? Где искать?!" — билась отчаянно тупая мысль. — "Почему это сделала, ведь и обручье отдала?" — мысли мощным потоком несли его прочь, словно река по острым крутым порогам, и он не мог справиться с ними.
Марибор хлестал лошадь плетью, посылая её в бешеный галоп, она неслась, пригнув голову, оставляя за собой проторенную в высокой траве тропу. Ветер туго стегал по лицу, что хлыстом, бил каменным кулаком в грудь, срывая рубаху, трепал волосы, и те попадали в глаза, слезами застилало их. Но как бы горечь и скорбь ни рвали душу, кислотой разъедала мысль, что Зарислава выбрала другого. Он готов был простить то, что она утаила всё, что ушла, лишь бы найти.
Горло перехватило, когда вдали показались стены города. Проносясь молнией мимо острога, Марибор рывком направил лошадь вдоль берега Денницы. Если Зарислава покинула стан ночью, то далеко не смогла уйти.
Как только князь оказался перед лесом, он натянул повод на себя, останавливая кобылу. Покрутил головой в растерянности, высматривая, насколько хватало глаз, беглецов. Но кругом никого, глушь, только собственное дрожащее дыхание и храп животного. Куда дальше? В какую сторону пошли?
Отчаявшись выбрать правильный путь, Марибор ударил бока лошади пятками, пуская её наугад, просто чтобы двигаться — стоять на одном месте не было уж никаких сил. Сколько он пролетел саженей, уже не понимал, ярость нещадно бросала из стороны в сторону, будто он во время шторма выпал за борт, в бушующие волны.
Нутро дрогнуло, а сердце облило жаром, когда за заросшим курганом на перекате холмов он увидел всадника. Князь стегнул лошадь по крупу, от чего та, заржав, пустилась стрелой, быстро догоняя путника. Пребрана Марибор узнал сразу по светлым вьющимся волосам и осанке. Княжич, не видя до сего мига погони, услышал конское ржание и остановил коня, оглядываясь в поисках травницы.
— Зарислава!! Зарислава!! — кричал князь, раздирая горло.
— Её тут нет, — буркнул княжич.
Оглушённый яростью, Марибор стиснул зубы, мгновенно слетел с седла. Разум его покинул за долго до того, как стопы коснулись земли. Пребран тоже спешился и был спокоен, что старый дуб, стоял, будто знал, что его ждёт. Первый немой удар, нанесённый князем, сбил юношу с ног. Тот рухнул в траву, встряхивая головой. Марибор обрушился на него, и удары последовали одним за другим. Княжич и не пытался защищаться.
Потеряв над собой власть, Марибор не чувствовал ни боли, ни того, как сердце всё чаще пропускает удары, будто перестал дышать вовсе. Опаляющий гнев больше не жёг, не клокотал в груди под рёбрами. Трескучий холод начал растекаться по жилам. А потом всё померкло.
"Твоя природа берёт вверх", — голос Творимира был таким отчётливым, что это вызвало ещё большую ярость.
Пребран уже не прятался, подставляя локти. Волосы на его висках стали стремительно белеть, а вены на шее темнели, оплетали горло, как ветви голых деревьев. Даже тогда Марибор не остановился. Волхв прав, ему не побороть ту силу, что была заложена в нём с самого рождения. Он появился на свет, чтобы насылать проклятия.
Жизненные токи княжича были настолько скудными, что он мог забрать всё одним вдохом, но тут сквозь холодный воздух в разум толкнулся чей-то голос, тонкий, похожий на звон колокольчика, потом ещё и ещё, и только тогда Марибор разобрал, что его кто-то зовёт. Князь разжал заледеневшие пальцы на шее Пребрана, позволяя тому вздохнуть и закашляться.
— Марибор!!
Он встряхнул головой, отмахиваясь от наваждения, словно от назойливой мухи, но настойчивый голос звучал вовсе не в его голове, а издалека. Туман упал с глаз, отступил и мрак, сплетаясь в клубки, шипя, словно змеи. Взгляд прояснился, и князь увидел, что лицо Пребрана отвёрнуто, тёмная сетка опутывает одну сторону шеи и скулу, а волосы совершенно белые, как снег. Он лежал без движения, но дышал.
— Отпусти его, Марибор!! — голос приближался, и кажется, Марибор уже где-то его слышал.
Очнувшись, он оглянулся.
"Где Зарислава? Куда этот сукин сын спрятал её?!"
Марибор тяжело, словно на руки и шею повесили колодки, поднялся с травы и закаменел. Прямо к нему приближалась женская фигурка. Радмила бежала тяжело, платье мешало, и она придерживала его одной рукой. Но от чего именно княгиня бежала так медленно, стало ясно немного позже, когда Марибор разглядел выпирающий вперёд живот. Лицо девушки было бледным, даже издали он прочёл во взгляде отчаяние мольбу и страх.
