А Морган лично приказал своим людям, отправлявшимся на острова, ни в коем случае не убивать и не насиловать самых красивых женщин. Эти дамы, дескать, понадобятся для выкупа.
И «призовая команда» отправилась трясти несчастных «островитян».
Ах, как же беглецы надеялись, что лихоимцы пограбят Панаму и уйдут, позволив им вернуться на родное пепелище! Увы!
С ужасом и отчаянием они увидали паруса барок, приближавшихся к островам. Это был конец.
Донна Флора, нервно сжимавшая в руках пистолет с серебряными насечками, безропотно отдала своё оружие пиратам, поняв, что не сможет выстрелить в живого человека, даже если тот покусится на её честь и самую жизнь.
— А тебя, красотка, — грубо расхохотался предводитель, капитан Сирл, — мы пока запрём!
Содрогаясь от похотливых взглядов, донна Флора послушно спустилась в подвал, где уже плакали и молились три хорошенькие женщины.
— Что с нами будет? — стонали они наперебой. — Зачем они нас заперли здесь? О Пресвятая Дева Мария, спаси нас и помилуй!
Чувствуя опустошённость и странное равнодушие, Прекрасная Испанка опустилась без сил на бочонок с вином. Поразительно, но своего будущего она ведать не могла — туман скрывал его, как и у каждого смертного, не позволяя спорить с Провидением.
Прислушиваясь к крикам и гоготу, доносившимся с улицы, донна Флора вздрагивала, рисуя себе в воображении разные ужасы и нащупывая рукой маленький острый кинжал: она не выдержит тех терзаний, которым пираты подвергают свои жертвы. Лучше будет умереть от собственной руки…
Сутки спустя красавиц вывели наружу. Пираты, вдоволь накуролесив, возвращались на материк.
Правда, один из лихоимцев, нетвёрдо стоявший на ногах, вдруг возымел желание овладеть донной Флорой прямо на берегу, но путь ему преградил высокий мужчина в чёрном.
— Не трогать! — холодно сказал он, заступив дорогу прелюбодею.
— А если трону? — Пьяная ухмылка обнажила жёлтые зубы.
Ледяной взгляд, брошенный на него, отрезвлял не хуже ведра воды.
— Тогда ты умрёшь.
Охотник до женщин отступил, а заступник приблизился и почтительно поклонился, снимая шляпу перед дамами.
— Есть ли среди вас та, кто зовётся донной Флорой?
— Это я, — робко призналась Прекрасная Испанка.
— Здравствуйте, Шочитль, — сказал заступник с улыбкой.
Девушка сильно вздрогнула.
— К-как? Откуда вы… Я…
— Не узнаёте? Меня зовут капитан Драй. Олег Драй. Или Сухов, как вам будет угодно.
Донна Флора мучительно покраснела.
— Я вас не различала в своих… видениях, — промолвила она. — Вы были для меня как тень…
Посмотрев капитану Драю в глаза, девушка замерла. Этот взгляд… В нём плескалась ирония и печаль. Так не мог смотреть молодой человек, а лишь пожилой, на плечи которого давит груз памяти и опыта жизни.
— Когда вы родились, Шочитль? — негромко спросил Олег.
Флора ощутила, как напрягся её защитник, но впала в недоумение: при чём тут её возраст?
— В одна тысяча шестьсот сорок шестом году от Рождества Христова, — честно призналась она.
Капитан Драй вздрогнул.
— Правда? — пробормотал он.
— Конечно! Олего…
Девушка положила ладонь на сильную руку Драя, и телесный контакт открыл ей много больше, чем она могла уразуметь.
— Вы надеялись узнать у меня путь домой? — прошептала она.
— Да, — глухо ответил Олег.
— Не понимаю… — бормотала Флора. — Какие-то врата…
— Межвременной портал, — вздохнул Драй. — Это через него я попал в ваш мир, в ваше время. Я надеялся, что вы тоже из будущего, как и я.
— Из будущего?! — изумилась девушка. — Но… Разве можно путешествовать во времени?
— Я же смог, — усмехнулся Олег.
— А-а! Так вот почему я не видела вашего лица! Вы же не отсюда, вас не было среди живущих здесь! И я не могу предсказать ваше будущее. Постойте…
Она провела пальцами по мужской руке, словно ища жилку.
— Я вижу скалу у берега, похожую на опрокинутую чашку…
— Это и есть портал, — равнодушно проговорил Сухов, как экскурсовод, которому до смерти надоели посетители музея. — Такой ход между разными временами.
— Да? А ведь я видела эту скалу, когда наш корабль шёл из Испании в Веракрус. Над нею или в ней самой плавало такое красивое радужное сияние… Я такое видела чуть позже, на берегу, что за островом Косумель…
— Пирамида?
— Да-да! Древняя пирамида майя, и там тоже вилась, текла эта вот радужная лента. Никто её не видел, только я одна. А впервые что-то подобное я заметила ещё на Варварском берегу…
— Как? — вежливо удивился Олег. — В краю берберов?
— Да! Моя мать умерла, когда мне было десять лет, и отец мой, Мигель Состенес, отправился в Новый Свет, дабы утолить грусть и добыть средств, а я была отдана в монастырь в Неаполе, где и пробыла до шестнадцати лет. Когда отец прибыл за мной, мать настоятельница рада была избавиться от меня. Она шёпотом поведала отцу, что дочь его — ведьма. Я видела то, что было невидимо, распознавала людскую суть, находила воров, могла даже вылечить болезнь наложением рук! Правда-правда! Игуменья была доброй и ничего не сообщила обо мне инквизиторам, но отца предупредила…
Мы сели на корабль с другими искателями счастья и отбыли. Буря застала нас и носила по морю, пока не утихла, а мы не оказались южнее Балеарских островов — как раз на пути у берберских пиратов. Они захватили наш корабль и привели в свой порт. Нас не трогали, почти не били — берегли, чтобы продать на невольничьем рынке, а девственницы стоят дороже…
И вот, когда нас повели через пустыню, мы и прошли мимо очень старой, полуразрушенной крепости, где витало то самое радужное сияние, очень яркое. Уже был вечер, и следовало искать стоянку, но берберы обошли крепость стороной. А когда я спросила почему, один из них, одноглазый, сказал, что в крепости живут страшные ифриты, и всякий правоверный, попадая за её стены, становится их добычей. Одноглазому было скучно, и он рассказал, что по ночам в крепости бывает виден свет — это открываются врата. Всякий смертный, кто шагнёт за их порог, пропадает. И горе тому, кто повстречает человека, вышедшего из врат! Ибо оттуда являются только шайтаны… черти, по-нашему. Одноглазый называл некоторых из этих «шайтанов», которые были очень похожи на людей, а принесли берберам много горя. Какой-то «Цэ-рэ-ушник Боб», «Белый офицер», чей флот «проржавел в Бизерте», хотя, как корабли могут ржаветь?
— Понятно… — затянул Олег, понемногу оживая, увлекаясь новой надеждой. — Значит, и мне туда, на Варварский берег… Чем я не шайтан? А как же вы освободились?
