Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
Клочковатые облака сверкали снежной белизной макушек, яркимзолотым румянцем обращённых к солнцу сторон и лилово-серыми тенями испода.Поверхность озера, отполированную ночным покоем, не тревожила ни рябь, поднятаядневным ветерком, ни круги от плеска кормящейся рыбы, ни даже невесомый следводомерки. Из воды прямо на глазах вырастали тончайшие нити тумана. Они густелии сплетались в пряди, ветер, неосязаемый для человеческой кожи, завивал их вкольца и табунками отправлял в путь, пряди соединялись в плотные клубы, то идело напоминавшие смутные человеческие силуэты. Они собирались вместе,стекались и растекались, кружились в таинственном, медленном хороводе…
Давным-давно, много вёсен назад, в такое же утро маленькиймальчик из рода Серого Пса ходил смотреть настоящую живую русалку на далёкоелесное озеро, так и называвшееся, – Русалочьим. Говорили, в старину тамутопилась девушка, не возмогшая принять назначенного родителями жениха, и с техпор, горько наученные, Псы возбранили потомкам неволить девичье сердце, амолодые невесты стали ходить к озеру советоваться с умершей от любви. Маленькиймальчик, понятно, отправился туда не один, а с другом-кобелём, способнымраспознать и отогнать от двуногого побратима всякую опасность, откуда бы ниисходила она, – из мира духов или из мира людей. Мальчик встретил рассвет,сунув зябнувшие пальцы в шерсть спящей собаки. Русалка так и не показалась ему.Наверное, оттого, что он был хоть и будущим, но мужчиной. Мальчик не обиделся.Мало ли русалок на свете – а вот утренней зари, как тогда, он потом ещё долгоне видел…
Круглое озеро было около версты в поперечнике. По ту сторонучёрным зубчатым тыном стоял лес, а из-за него, оплавляя своим огнём чеканныесилуэты деревьев, медленно выбиралось солнце.
Волкодав поклонился ему: «Здравствуй, Прадед».
Ощутил на лице первые тёплые лучи и некоторое время молчастоял, прикрыв глаза и наслаждаясь дружеской лаской.
Потом посмотрел назад – туда, откуда пришёл.
Там, белея морозными пиками над зеленью лесистых холмов,возносился во всей своей славе величественный Заоблачный кряж. И даже оттуда,где стоял теперь Волкодав, можно было с лёгкостью различить знакомые горы:Потерянное Седло, Колесницу, Четыре Орла… Венн нащупал вязаное письмо итигулов,хранившееся в поясном кошеле. Очень скоро, может, даже завтра или послезавтра,для него начнётся быстрое путешествие на север. А это значит, что могучийгорный хребет будет отодвигаться всё дальше, пока наконец не истает впрозрачных небесах, не превратится в облачную гряду и, наконец, не развеетсяокончательно.
И последним скроется из виду, растворится в голубом сияниинеба священный Харан Киир, одетый вечными льдами двуглавый исполин, называемыйгорцами Престолом Небес…
Венн, до смерти не любивший гор и всего, что было с нимисвязано, неожиданно ощутил, как кольнула душу тоска. Оттого ли, что наЗаоблачном кряже жили друзья?.. Или просто привык за три года в Тин-Виленекаждый день, просыпаясь, видеть – кажется, руку протяни и достанешь – этисклоны, возносящиеся к утренним звёздам снежными остриями вершин?.. Белые пикисквозь белую дымку цветущих яблоневых садов…
Да… Как все они сейчас далеко – люди, с которыми я нашёл бы,о чём поговорить… Мать Кендарат… Клочок Волк… Тилорн, Ниилит, Эврих…
Звёздный странник Тилорн когда-то рассказывал Волкодаву:
«Люди моего мира научились различать одиночество иуединение. Уединения вправе пожелать каждый. Достаточно лишь попросить, и тебяне будут попусту беспокоить. А вот вынужденное одиночество почитается нами засамое кромешное зло, и оттого каждый старается, чтобы оно по мере возможностибыло преодолено. Скверно это, когда человек жаждет поговорить с близким и неможет, а то вовсе попадает в беду и не имеет средства даже сообщить о себе!Поэтому у нас ты всегда можешь окликнуть друга, живи он хоть за сто вёрст, хотьна другом материке, – и твой друг немедленно отзовётся…»
«Это как?»
«Ну… Представь себе две пустые коробочки, соединённыенатянутой жилкой. Если поскрести по одной из коробочек, звук пройдёт по струнеи отдастся в другой».
«Тянуть нить за сто вёрст…»
«Наши учёные сделали так, что струной служит самая тканьмироздания. Поэтому нет разницы, где именно ты находишься, сидишь дома илипутешествуешь. Ты услышишь зов – и сам будешь услышан. – Тут Тилорнпомолчал, а потом вздохнул и добавил: – Мне будет очень недоставать тебя,Волкодав…»
И мне тебя, чуть не сказал ему венн. Но многолетняя привычкак сдержанности пересилила, и он промолчал. А теперь спрашивал себя: и зачемничего не сказал, пока возможность была?.. Хорошо им там, в мире говорящихкоробочек, отзывающихся голосами друзей, и крылатых повозок, легко мчащихся сконтинента на континент. Можно уходить из дому и не бояться, что на нескольколет застрянешь где-нибудь в безвестности, на отшибе от всех…
– Я вернусь в Беловодье, – проговорил он вслух, иМыш вытянулся на плече, вопросительно заглядывая в глаза. Но Волкодав обращалсяне к нему. Он смотрел на рассветное солнце, ещё не ставшее ослепительным, идумал о том, что, быть может, негасимым светочем мира любовался сейчас иТилорн, и иные, кто был дорог ему. Ведь где бы ни странствовал человек, небо исолнце над всеми одно. – Я вернусь. А дальше как быть – там разберёмся.
Тронулся с места и зашагал к дороге, более не оборачиваясь.Перед ним лежало Захолмье, и вечером он собирался достигнуть устья речкиПотешки. И полагал, что до тех пор останавливаться на отдых совершеннонеобязательно.
…А над священным Харан Кииром, чуть сбоку, плыла большаятуча. Увидишь такую, и сразу сделается очевидно, насколько происходящее внебесах величественнее и грознее всего, что может содеяться на земле. Может,для каких-то мелких тучек этот кряж и вправду являлся Заоблачным, но не дляэтой! Туча не торопясь шествовала над хребтом, и с высоты небесных сфер,дававших опору её раскинутым крыльям, страшные пропасти и отвесные горные стеныказались всего лишь морщеватостью на земном лике, кочками, присыпаннымиснежком. Срединная часть тучи была увенчана грозовой наковальней, и оттудавниз, к горным склонам, неровным косым клином тянулись густые серые нити. Вгорах снова шёл снег.
Озеро, к которому Волкодав вышел под вечер, было гораздообширнее первого. Оно тянулось, насколько венну было известно, далеко на востоки там соединялось несколькими длинными проранами с морем. Здешние жителистроили прочные мореходные лодьи и путешествовали на них в Тин-Вилену, ипоэтому название у озера было очень простое: Ковш.
И островов в нём было – как пельменей в глиняном кухонномковше, когда хозяйка снимает его с печки и ставит на стол.
То, что, глядя с матёрой суши, несведущий человек посчиталбы противоположным берегом за нешироким проливом, на самом деле оказывалосьостровом, да не одним, а целым их скопищем. Острова разделялись протоками, тополноводными, то совсем узкими, заросшими камышом. В одних ощущалось довольноотчётливое течение и среди россыпей подводных камней хорошо ловился судак,другие оборачивались затонами, чья тёмная гладь давала приют водяным лилиям икувшинкам. И дно то представало весёлым и ровным, песчаным, ясно видимым сквозьчистую воду, то обрывалось непроглядными ямами, то целило в лодочное днищекамнями, коварно затаившимися под самой поверхностью, – заметишь, толькокогда уже поздно будет сворачивать…
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
