Я подошел к саркофагу и дотронулся до него рукой. Поверхность сразу стала прозрачной, и я увидел лежащего внутри обнаженного человека.
Это был очень худой мужчина. О таких говорят «кожа да кости». Длинные грязные волосы, изможденное лицо, познавшее, казалось, все беды и тяжести жизни, густая курчавая черная борода с проседью. Похоже, один из тех бродяг, выловленных для опытов с улицы. Как один из рок-поэтов сказал про таких: «Армия жизни».
– Это последний образец. Мы работали над ним все последнее время. Не успели довести до конца, – попытался объяснить лаборант.
– Как его зовут? – спросил я.
– Откуда я знаю? – искренне удивился он. – Разве я должен знать по именам всех подопытных крыс? Они для меня всего лишь материал для исследований.
А ведь он, правда, не понимал, почему я задаю ему эти вопросы. Для него все было просто и обыденно. Он всего лишь выполнял свою работу. При чем самозабвенно и с большим удовольствием. А что, откуда и зачем, его это не волновало. И что при этом гибнут люди, это проходило мимо него. Какие люди? Всего лишь куски мяса для его исследований.
Я испытал приступ брезгливости. Так и хотелось свернуть его тщедушную шею. Ничего. Я прослежу, чтобы с ним поступили по справедливости.
– Что вы собирались из него делать? – спросил я.
– Весь проект «Колыбель» был нацелен на выращивание универсального солдата, которому и огонь, и вода, и даже радиация не страшна, который в совершенстве владеет своим телом и может трансформировать его под любые нужды.
– А что он при этом чувствует? – не удержался я от вопроса.
– Не знаю. Думаю, что ничего. Это равнодушные существа. Наша задача состояла в выведении солдата, а не тряпки для мыльных сериалов. Он фактически биомашина, подчиненная командам из центра. Если хотите – робот. Мы должны были ставить задачу, а он выполнять, согласно правилам и инструкциям, которые вкладывались в него перед началом операции.
Рассказывая о своей работе, Белый Халат преобразился. Куда-то исчезли все его страхи и неуверенность в себе. Это был жесткий профессионал, который знал, что делает и на что идет ради конечного результата.
«Виновен!» – прозвучал в моей голове приговор.
Привести бы его в исполнение немедленно. Но я, как и эта биомашина в саркофаге, был скован рамками и ограничениями, которые навязали мне извне. Неприятная мысль.
– Кто вылавливал этих несчастных? – спросил наконец я.
– Всеволод Лиховцев. Он отвечал за поставку живого материала. Меня этот вопрос не касался. Моя задача – конечный результат.
Я посмотрел на саркофаг. Человек в нем спал. Возможно, даже сны видел.
– Он живой?
– Да. Мы не держим мертвый материал. Он не пригоден для работы.
Человек в саркофаге внезапно открыл глаза. Он посмотрел на меня пронзительными голубыми глазами. От неожиданности я отпрянул в сторону, и изображение исчезло. Саркофаг вновь стал фиолетовым. Совладав с собой, я дотронулся до него. Он вновь стал прозрачным, но человек внутри спал с закрытыми глазами: невозмутимый и неподвижный, словно египетская мумия.
– Надо оживить его, – сказал я. – Достать его оттуда немедленно. Говори, как это сделать?
– Если мы это сделаем, он умрет, – ответил лаборант. – Изменение начато. Трансформация в прогрессе. Она необратима. Он уже не человек и пока еще не модификант. Нечто промежуточное.
Я смотрел на обреченного, и злость закипала во мне.
Балу подошел, положил руку на плечо и сжал сильно.
– Ты ни в чем не виноват. Мужику уже не поможешь. Лучшее, что мы можем сделать, отпустить его.
– Ты считаешь, мы должны его отключить?
– Смерть – это только начало. Все лучше, чем в обличии монстра небо коптить.
Балу был прав. На все сто процентов прав.
Я отнял руку от саркофага и обернулся к Белому Халату.
– Отключите бедолагу, – потребовал я.
Лаборант посмотрел на меня как на сумасшедшего. Я предлагал ему, чтобы он своими руками уничтожил свою работу. У него это не укладывалось в голове. Живого человека в саркофаге ему было не жалко, но потерять результат своей работы – это трагедия всей жизни.
– Ничего не трогайте! И никого не отключайте! – раздался приказ.
Я обернулся.
В лабораторию вошел Барт в сопровождении охраны. Самоуверенный лощеный тип. И как я мог раньше с ним дружески пикироваться, и даже пить пиво после службы.
– Приказом СББ, никому не приближаться к «Колыбелям». Приборы, вся документация и модификант поступают в введение научно-исследовательского отдела СББ, – потребовал Барт.
Я направился к этому выскочке.
– Слушай, что ты творишь?! По какому праву?! Мужик мучается! Надо избавить его от мучений!
– Это не твоего ума дело, Ардов. Подчиняйся приказам, – холодно заявил Барт.
– От кого исходит этот приказ? – уточнил я.
– От Виктора Степановича, конечно. Уничтожить модификанта – стереть важные улики. Ты должен это понимать. Не маленький. Столько лет прослужил в СББ, а туда же робингудничать задумал, – отшил меня Барт.
Он был прав, но от этого сильнее хотелось двинуть ему по морде. Мои намерения, похоже, на лице читались. Охрана плотнее обступила Барта, так просто и не подойдешь.
– Мы здесь закончили. Сейчас прибудут наши спецы и все зачистят. Прошу не чинить им препятствия, – потребовал Барт.
Я отошел в сторону. В конце концов, он был здесь в своем праве. Мое участие в расследовании закончилось. Я нашел «Колыбели». Теперь СББ выполнит задачу по возврату их законному владельцу. Все это теперь меня не касается. Наша задача вызволить Кибура и Сигурда из заточения. На этом теперь надо сосредоточиться.
– Ардов, Виктор Степанович просил, чтобы вы заглянули к нему на огонек, когда все закончится. Он ждет вас в офисе. Вы свое дело сделали. Теперь вы здесь больше не нужны.
Как же меня бесил этот Барт. Его рациональность, его холодность, его равнодушие. Такое чувство, что он тоже модификант, выведенный для исполнения функций верного секретаря всесильного шефа СББ.
Я не сказал ему ни слова. Просто вышел из лаборатории и направился на улицу. Балу последовал за мной. Такой же молчаливый и кипящий от гнева. Остаться бы всего на пару секунд наедине с Бартом, на душе бы изрядно полегчало.
– Вот же говнюк, – высказался Балу.
– Он просто делает свое дело, его нельзя за это винить, – сказал я, и сам не поверил своим словам.
Мы вышли на улицу. На складском пандусе в окружении нескольких бойцов стоял Генерал в полном боевом облачении с автоматом на плече и курил.
– О! Наши герои идут! – приветствовал он нас. – Готовьте дырки под медали.
