– Точно. – Сердце его тревожно забилось. Не такого он ждал отклика на свое заявление.
– Порция знает о ваших намерениях?
– Полагаю, она не откажет мне.
Черта с два он отсюда уедет, если она ему откажет. Да и после прошлой ночи она вряд ли всерьез захочет его отвергнуть. По крайней мере, так он говорил сам себе и так сердце отчаянно убеждало разум.
Герцогиня одним глотком выпила второй стакан и обратила на него взгляд ярких глаз, горящих от чувств. Тяжело вздохнув, она пробормотала:
– Тогда вам стоит ее догнать.
Он медленно поднялся, чувствуя, как сердце начинает биться еще чаще.
– Догнать? А куда она отправилась?
– В Шотландию. Уехала сегодня рано утром.
– В Шотландию? – повторил он.
– Да. – Астрид поморщилась. – Где еще она сможет выйти замуж так быстро?
* * *
Порция проснулась от пульсирующей головной боли. Как будто по вискам изнутри с ожесточением колотили тяжелыми маленькими молоточками. С трудом она приоткрыла один глаз, потом второй. Зашипев от резкого вторжения света, тут же снова зажмурилась.
Возле головы раздался тихий шорох.
– Нэтти, задерните занавески, – попросила она, едва ворочая сухим, как песок, языком.
Не успела Нэтти ответить, как ее мир накренился и перекосился.
– Нэтти, – задохнулась она и зажала рукой рот, к которому подскочил ее желудок. – Ночной горшок… Скорее!
Вдруг, с совершенно неожиданной для Нэтти силой, ее приподняли и разместили в сидячем положении. Слишком быстро для ее взбунтовавшегося желудка.
– Ах, – застонала она в пальцы, начиная ощущать мерзкий вкус в горле.
– Откройте свои чертовы глаза и высуньте голову в окно, ненормальная!
Порция широко открыла глаза при звуке этой грубой команды.
На нее смотрел Саймон Оливер, с тревогой и одновременно подозрительно. Она бросилась к окну, не замечая дождя, сунула голову за грязные занавески и исторгла содержимое желудка. Какое-то время смотрела вниз на проносящуюся мимо мокрую землю.
Убедившись, что нового приступа тошноты не будет, Порция откинулась на спинку сиденья и слабым голосом спросила:
– Что вы со мной сделали?
Она прижала руку к основанию горла, словно могла успокоить бьющийся там бешеный пульс. Глаза мужчины, жестокие и горящие, неотрывно следили за этой рукой, как лиса следит за будущим обедом.
– Вы думали, что покончили со мной, не так ли? – Он подался вперед. – А я предупреждал вас…
– Мистер Оливер, – прохрипела Порция, с трудом двигая опухшим языком. Помолчав, сглотнула и заставила себя говорить, преодолевая сухость во рту. – Я требую, чтобы вы немедленно развернули экипаж. Моя семья, должно быть, сходит с ума от волнения…
– Ваша семья, – перебил он голосом громким, как бой дождя в крышу экипажа, – полностью поддерживает наш брак. Кто, по-вашему, помог мне вывезти вас посреди ночи?
Порция втянула воздух и зажмурилась, чтобы избавиться от пятен, которые неожиданно поплыли у нее перед глазами.
– Нет. Они бы такого не сделали. Ни бабушка, ни Астрид.
Они не могли предать ее, не могли так поступить.
Вероятно, девушка произнесла свои мысли вслух, потому что Оливер вдруг пересел на ее сиденье. Голос мужчины – змея, вползающая в ухо, его грудь – бочка, прижавшаяся к боку Порции.
– Я не знаю, строила ли какие-то планы ваша бабушка. Но леди Астрид придумала вот это. Она сказала, что, как только мы поженимся, вы поймете, зачем это было нужно.
Астрид. Порция знала, что ее невестка сердилась, даже была в отчаянии. Она чувствовала это в ее холодном взгляде. Однако если бы Астрид просто доверилась Порции, дала бы ей немного времени, то увидела бы, что Порция сдержит свое обещание.
Хит. Тупая боль начала биться у нее под ложечкой. Его образ заполнил ее разум, ее душу. Когда, в какое мгновение он стал для нее всем? Когда сделался частью каждой ее мечты, каждой надежды на будущее?
«О, Астрид, как ты могла?»
– Нет, – выдохнула она, не открывая глаз, чтобы не видеть сидевшего рядом человека, не слышать уродливую правду, что текла из его уст и прокатывалась по ней ужасными волнами. – Нет, – повторила она, точно одно это слово было способно вырвать ее из этой страшной действительности.
Пальцы, твердые, как железо, схватили ее за подбородок.
– Да.
Желудок Порции снова подпрыгнул. Сглотнув, она открыла глаза и посмотрела на своего похитителя, смерила его взглядом, как будто каждый дюйм ее тела не дрожал от мысли о браке с ним, о том, что, возможно, ей больше никогда не увидеть Хита, не почувствовать его прикосновение. Вырвавшись, она передвинулась на край сиденья, как можно дальше от Оливера, пока ее плечи не уперлись в стенку экипажа.
Он скользнул следом за ней, и его маленькие темные глаза сузились от хищного удовольствия.
– Несколько часов в этом экипаже – и брак со мной будет для вас единственным выходом. – Он кивнул, удовлетворенно выпятив подбородок. – Я хочу, чтобы вы исполнили данное обещание.
Руки Саймона схватились за подол ее ночной рубашки. Порция отпрянула настолько далеко, насколько позволяла дрожащая стенка у нее за спиной.
Но он наседал.
– Мы ведь не можем выдавать вас замуж в этом, не так ли? – Толстые пальцы работали быстро. Две огромные уверенные лапы сгребли ее ночную рубашку в кулаки. Она ударила по наглым рукам, но он продолжал говорить, поднимая подол все выше и выше, не обращая внимания на ее удары. – Ваша невестка собрала вам вещи. Весьма заботливо с ее стороны, да?
Если руки на ночной рубашке говорили о его намерениях недостаточно красноречиво, то плотоядная улыбочка на устах не оставляла сомнений. Он собирался надругаться над ней прямо здесь и сейчас.
– Саймон, пожалуйста… – Ее голос оборвался сдавленным всхлипом, когда его руки сжали ее голые колени. Твердые, грубые пальцы впились в нежную плоть и с силой раздвинули ноги Порции, вселив немыслимый ужас в глубины ее сердца.
«Все это не по-настоящему. Это страшный сон». Пульс заухал в горле, она принялась отчаянно отбиваться ногами, не обращая внимания на то, что желудок снова взбунтовался, грозя новым приступом тошноты.
Саймон опустился на нее всем своим огромным весом – гора, выбившая дух из ее легких, прижавшая ее к стенке экипажа так сильно, что она испугалась за свои кости.
Кряхтя, Порция боролась за дыхание, жизнь, свободу. Она извивалась, изо всех сил стараясь освободить оказавшиеся зажатыми между их телами руки. Все это время ее колени продолжали неистово дергаться, биться, пытаться сбросить жадные руки.
Он слегка отклонился, чтобы расстегнуть брюки, и ее страх удвоился, опалил ее внутренним огнем.
