— Ничего не забыла? — спросил Аржанов, главный редактор станции «Шанс».
— Нет, — рассмеялась Рита.
— Ладно, справишься…
Он ушел.
Рита осталась одна. Она откинулась в кресле, пару раз крутанулась в нем. «Вот ты и вернулась окончательно, Ритка, бабочка…»
Ночь опускалась на город, покрывая его синим покрывалом.
Рита включила микрофон.
— Доброй ночи, — сказала она своим обычным голосом. — Я рада, что вернулась сюда… Я очень скучала по вас. Наверное, каждому из нас иногда хочется убежать от самих себя, но получается, что убегаем еще и от тех, кого любим мы и кто любит нас… А в этом мире только любовь и важна, милые мои, остальное — от лукавого… Когда-нибудь я расскажу вам об этом подробнее. Впрочем, вы это наверняка знаете лучше меня. Давайте поговорим с вами по душам… Звоните мне, ладно? Это я, ваша Маргарита.
Она включила музыку.
Голос Кэнди Найт вырвался вновь, как птица. «Wish you were here»…
— Это тебе, милый, — прошептала Рита. — Если бы ты сейчас меня слышал. Если бы я могла сказать тебе все…
Она на минуту поддалась желанию сказать это в микрофон — но удержалась. Нет, этого никогда не будет.
«В конце концов, я заслужила свое одиночество», — горько усмехнулась она про себя. — А раз заслужила, то и расхлебывать это должна сама. В одиночку…»
Он обернулся.
На минуту ему показалось, что он ослышался.
«Нет, — сказал он себе, — это не ее голос… Она не может вернуться. Это наваждение…»
Но потом зазвучала их песня. И его сердце забилось, пытаясь выскочить из груди.
— Девочка моя, — прошептал он.
«Нет, — сопротивлялся внутри голос, — ты не должен… Ты не имеешь права!»
Его рука потянулась к телефонной трубке. Он отдернул ее.
— Нет, — сказал он, все-таки набирая номер.
Номер был занят.
— Ну вот, — сказал он. — Это и есть нечто вроде ответа…
Рита положила трубку.
Песня закончилась.
«Это я вызывала тебя, а ты не понял», — подумала она грустно. Зачем обманывать себя? Она ждала его звонка. Она хотела этого так отчаянно, веря, сама не понимая во что… В чудо?
За окном царила ночь.
Она чувствовала себя бесконечно уставшей.
И все-таки она была сейчас счастлива и спокойна.
Подумав немного, она принялась рассматривать диски. «Кунсткамера», — обрадовалась она.
Пробежав глазами список песен, нашла то, что искала.
— Знаешь, — сказала она в микрофон. — Может быть, мы никогда не увидимся больше… Но почему-то мне кажется, что этот диск нашла не я. Мне дала его в руки Машка. Это Машка хочет, чтобы я его поставила… Я даже не знаю, слышишь ли ты меня сейчас. Но так хочется верить, что это так. Что ты меня слышишь. Ты сидишь, опустив голову на руки, и больше всего на свете тебе хочется, чтобы кто-то был рядом. Я не говорю, что это непременно должна быть я… Может быть, это еще кто-то. Будь просто счастлив, хорошо? Пожалуйста… Я очень тебя прошу.
Она включила музыку.
«Кто бы мог подумать, что меня будет так трогать этот простенький текст?» — подумала она с насмешкой, обнаружив, что по ее щекам текут слезы. «Смешно…»
— «Песни у людей разные, а моя одна на века, звездочка моя ясная, как же ты теперь далека…» — пел тихий голос, и Рите казалось, что он, этот голос, сейчас летит прямо к нему, Сереже, стучится в его сердце, пытаясь растопить его.
И ей хотелось верить, что ему это удастся…
«Облако тебя трогает, хочет от меня закрыть…»
Он поднял голову. Тихий голос звучал в его комнате, и на одну секунду он представил себе, что это Риту тогда убили, ее нет — только облако, уносящее ее все дальше и дальше… Нет! Он вскочил, чувствуя, как бешено колотится сердце. Нет… Это было бы слишком больно — знать, что он никогда больше не увидит ее лица, ее улыбки, ее огромных синих глаз!
«Беги же», — приказывал мягкий женский голос.
Он слышал его так явно, что невольно обернулся, крикнул в черную пустоту:
— Кто ты?
Никто не ответил ему. На секунду ему показалось, что впереди мелькнула тень — легкая, как птичье крыло, и светлая, как звезда…
«Беги же, пока не опоздал…»
Он вышел на улицу, почти не отдавая себе отчета, куда он идет.
— Купите цветы, пожалуйста…
Он обернулся на голос. Чем-то этот голос показался ему знакомым. Да и лицо женщины, стоящей на ночной улице с одним-единственным букетом роз, показалось ему смутно знакомым.
— Вам они нужны, — улыбнулась она. — Это мой последний букет… Как последняя попытка. Правда, смешно, когда люди ведут себя так глупо?
— Как? — спросил он, пытаясь проникнуть в тайный смысл ее слов.
— Они не понимают, что розы необходимо дарить только очень любимым существам, — сказала странная незнакомка. — Особенно когда их любимые одиноки. И очень ждут звонка… Впрочем, всегда лучше прийти самостоятельно. Нет ничего лучше, чем разрушить чье-то одиночество…
Он протянул ей деньги. Она улыбнулась ему, протягивая букет.
— Ваше счастье — мой покой, — загадочно прошептала она.
И быстро пошла прочь.
Он оглянулся ей вслед и не понял, как она могла так быстро уйти. Улица была длинная, прямая, а легкой, воздушной фигурки и след простыл…
Только розы в его руках остались, как доказательство ее присутствия.
«Он не позвонит»…
Ночь кончалась, уступая рассвету. Небо начало голубеть.
Он не позвонит…
Ее дежурство подходило к концу. Рита только сейчас призналась себе, сколько надежд она возлагала на эту ночь. И теперь, вместе с рассветом, подступало отчаяние. Может быть, она неправильно поступила?
Он никогда не позвонит ей. Не придет…
Она вздохнула.
«Что ж, — сказала она себе, пытаясь улыбнуться. — В конце концов, ты это заслужила…»
Где-то внизу хлопнула входная дверь. Пришла смена, догадалась она.
Когда кто-то вошел в комнату, она не обернулась.
— Привет, — сказала она. — Я Рита…
Никто не ответил ей.
Она почувствовала, что что-то не так.
Медленно обернулась.
— Я знаю, — услышала она знакомый голос. — А я, кажется, Сергей… Только я точно в этом не уверен. Вообще я понял, что уверен только в одном.
Все еще думая, что это окажется видением, галлюцинацией, она боялась обернуться.
