Ухмыльнувшись, Зак двинулся было назад, но вдруг заметил черные волосы.
Его глаза, его уши автоматически сосредоточились на женщине у бревна, которая, держа обе руки на ягодицах мужчины, нетерпеливо притягивала его к себе, потом отталкивала, потом снова притягивала. Много лет назад так же делала Зения.
И именно она делала это сейчас. Его жена. На земле. У бревна. В африканских джунглях. Его собственная жена трахала другого мужчину.
Зак оцепенел. Его первой мыслью было повернуть Ариэль так, чтобы она этого не видела, заслонить Зению, чтобы ее не увидели в столь недостойной позе.
Наверное, ему просто кажется.
Он посмотрел снова.
Его разум осознал всю гнусность предательства – другой мужчина входил в его жену. Он утратил способность думать.
Зак выпустил руку Ариэли и ринулся на поляну. Он бросился на мужчину, скинув его с Зении в самый жаркий момент. Теперь обезьянки вопили.
Он смутно слышал, как Ариэль кричит:
– Зак, нет!
До него донесся перепуганный визг Зении, но все, что он видел, – это ошалевшее лицо мужчины, превратившееся в ошеломленное лицо преподобного Пола Джозефа, святого пастора господня, который трахал Зению, его жену.
Зак бросился снова, на этот раз ухватил Джозефа за горло и поставил его на колени.
Лишь на секунду Пол Джозеф взвыл.
Руки Зака были на его горле.
Данлоп сжал изо всех сил, пытаясь сделать так, чтобы глаза Джозефа вылезли из орбит, но ему это не удалось. Тогда, мельком увидев тяжелый сук, он поднял его и обрушил на голову Джозефа, и еще раз – он видел кровь, но ее было слишком мало. Кто-то схватил Зака за плечи и оттащил от врага, пока голоса Зении и Ариэли вопили, что он не должен бить Пола Джозефа, слугу Господа, который был во влагалище Зении и наслаждался этим.
Зак упал и понял, что его прижимают к земле двое – полуголая Зения и Ариэль, тонкая и беременная. Он не должен был причинять им боль. Ему просто нужно было, чтобы они отодвинулись и дали ему убить Пола Джозефа.
Потом рядом очутился еще кто-то – старик, житель здешней деревни, который был куда сильнее, чем казался с виду, потому что взял на себя обязанность сидеть на Заке. Он произносил слова на суахили, которые, вопреки всей логике, вскоре заставили Данлопа снова видеть небо, видеть джунгли, слышать, как болтают голубые обезьянки, и впервые с тех пор, как они познакомились, услышать, как плачет его жена Зения.
– Я в порядке, – сказал он старому африканцу. – Теперь я в порядке.
Тот кивнул и помог Заку встать.
Он поднялся и увидел, что Пол Джозеф прислоняется к бревну – окровавленный, с полурасстегнутыми штанами, с удивленно разинутым ртом. Зак повернулся к Зении. На ней был комбинезон, но распахнутый, и она все еще плакала. А рядом с ней плакала Ариэль, как тогда, в самолете. Они плакали так, будто скоро должен был наступить конец света.
Теперь Зак плохо понимал, что происходит. Время превратилось в безвременье и остановилось, застыв в ужасной вечности.
– Почему, Зения? – услышал он собственный голос.
Она со стоном поднесла руки ко лбу, потом посмотрела вверх, на деревья.
– Потому что у него член величиной с Канзас, ясно?
Ариэль подошла к Данлопу и взяла его за руку. Он едва почувствовал это сквозь онемение.
– Пойдемте, Зак.
– А кто эта маленькая шлюшка, Зак? Сколько раз ты ее трахнул? Сколько? – завопила Зения. – Ну, заводи с ней детей, потому что у меня их быть не может, ты, придурочный идиот! Ты слышишь? Я бесплодна!
– Пойдемте отсюда, Зак, – повторила Ариэль, потянув его за руку.
Старик взял его за другую руку. Зак позволил им себя увести, а Зения визжала с поляны:
– У него член величиной с Канзас, Зак, тебе ясно?
Глава 27
Национальный парк Руаха был вторым по величине в Танзании. Национальный парк Серенгети на севере притягивал большие толпы любителей сафари. Те немногие, кто был в курсе дел, отправлялись на юго-запад в Руаху, чтобы не следовать избитому маршруту. Для Ахмеда главным преимуществом Руахи было то, что бо́льшая южная часть парка лежала в округе Мбея, менее чем в дне пути пешком от деревни Удуга.
Он устроил все так, чтобы четверо его людей разбили неподалеку от Удуги временный лагерь – так называемый «летучий лагерь». Аджия не знала, что сопровождавшие их на сафари два черных африканца были его друзьями – вернее, друзьями его отца. Даже если бы их схватили, они бы никогда не выдали Ахмеда, потому что он мог продолжать борьбу за дело Аллаха.
А еще Ахмед хорошо им платил. Они устроят резню посреди ночи, придут с мачете и зарубят во сне всех вазунгу в Удугу. Мечтающие о джихаде, они жаждали воспользоваться подвернувшимся шансом. Они уже разведали в деревне и узнали, где вазунгу спят – в кирпичных домах миссии. Миссия не будет охраняться. В Танзании не нападали на миссии с 2007 года, когда несколько их было ограблено на севере, на кенийской границе в Моши, и один человек погиб.
Как легко будет проскользнуть из джунглей, перебраться через низкую стену миссии и прикончить белых во сне – преподобного Пола Джозефа, Зению Данлоп и человека из «Амер-кан»! Остальные, чьи фотографии были в газете – афроамериканец по имени Стив Харрис из консульства и благородный Махфуру из правительства, – останутся целы. Потому что любой, у кого есть африканские предки, – это жертва, сказала Аджия. Она заявила, что только вазунгу в ответе за разорение Африки, и за поддержку Израиля, и за страдания палестинцев.
Ахмед не будет принимать участие в нападении. Он никогда никого не убивал.
Его работа заключалась в том, чтобы выяснить по возможности, где в точности будет находиться каждый белый.
Вчера для охотничьего отряда Бургибы был организован чартерный рейс из Дар-эс-Салама до местной взлетно-посадочной полосы. Потом их отвезли на «Лендкрузере» в лагерь среди лесной глуши, где поставили шесть роскошных палаток на свайном настиле на песчаном берегу рядом с обмелевшей рекой Джонгомеро. Назвать лагерь поразительным было бы преуменьшением.
Находясь в безопасности на высоте солидного дерева, они наблюдали, как в ночи бредут слоны, видели, как прокрались мимо львы. Прошлой ночью в верховье, видимо, прошли сильные дожди, потому что нынче утром, когда Ахмед и Аджия расстелили свои молитвенные коврики на веранде для совершения намаза, голые песчаные берега исчезли. К тому времени, как они закончили молитву, солнце встало из-за белых бурунов реки Джонгомеро. Появившиеся из тумана деревья и трава, которые доросли до самой реки, были великолепны. Молча любуясь видом, Ахмед и Аджия позавтракали, а потом, в ожидании перебазирования во временный лагерь, играли в нарды на одной из кроватей, сделанных из отполированных веток деревьев джунглей. Все, что они делали на кроватях, – это спали и играли в нарды.
