– Да, уверен. Мы почти пришли. Вон машина.
Он почувствовал, как она с облегчением расслабилась и прижалась к нему, но тут же заставила себя снова напрячься. Он невольно улыбнулся. Теперь они выберутся.
Адам открыл дверцу машины, и, как только все они оказались внутри, черный «ситроен» сорвался с места и помчался прочь от этого ужасного места. Миреллу била дрожь. Она оглянулась и увидела через заднее стекло, как за машиной в облаке пыли бежало десятка два разъяренных мужчин, многие из них были голые по пояс.
Мирелла уткнулась головой в грудь своего спасителя. Адам велел шоферу остановиться у первого кафе, которое попалось им по пути на побережье. Они сели за столик под открытым небом, и Адам заставил Миреллу выпить глоток крепкого бренди. Он не сказал ей и двух слов в машине, и теперь они молча слушали, как набегающие волны шелестели по гальке. Так они и сидели, пока Адам не увидел, что она пришла в себя, и только тогда спросил:
– Как ты?
– Благодаря тебе и твоим друзьям нормально. Не знаю, что было бы, если бы ты не появился. Я без дрожи не могу об этом подумать.
– Прекрасно можешь. Ради Бога, скажи, кто надоумил тебя отправиться на эту безрассудную и опасную прогулку по базару в полном одиночестве? И откуда ты вообще знаешь это место? Впрочем, не важно. Ты все равно ничего не поймешь, если решилась на такую глупость.
– Не кричи на меня, Адам.
– Не кричать на тебя? Отвечай на мой вопрос.
Адам сидел хмурый. Мирелла отдавала себе отчет, что только ему обязана своим спасением, но ведь она уже сказала ему об этом и поблагодарила его.
– Я признаю, что поступила опрометчиво, когда отправилась в эту часть города одна. Я благодарна тебе за то, что ты спас мне жизнь. Но не нужно постоянно напоминать мне о моем идиотизме. Я не ребенок, и незачем меня отчитывать. Меня это раздражает.
– Я тебя раздражаю?
– Нет, не ты, а твое стремление продемонстрировать собственное превосходство. И еще меня раздражает то, что я так и не купила статую Аполлона в подарок Рашиду. Так что оставь меня в покое.
– Рашиду? – переспросил он, приказав официанту подать им еще кофе. – Почему сделать ему подарок для тебя так важно, что ты готова ради этого рисковать жизнью? Почему ты не выбрала для него что-нибудь в лондонском магазине? Почему ты решила подарить ему этого Аполлона?
– Ты оставишь меня в покое или нет?! – в ярости вскричала Мирелла, сдерживая рыдания. Она стукнула кулаком по столу, отчего чашки подпрыгнули, и кофе выплеснулся на белую скатерть. – Черт! – Она схватила салфетку и стала смахивать кофейные капли с юбки, а затем с брюк Адама.
– Это так важно для меня потому, что я ухожу от него к тебе. Мне важно подарить ему Аполлона потому, что я так решила, потому что это самая красивая вещь, которую я видела в своей жизни, и еще потому, что Рашид заслуживает такого подарка. И еще потому, что, да будет тебе известно, ради тебя я оставляю чудесного мужчину, рядом с которым не знала ничего, кроме радости. И я не могу уйти, даже не поблагодарив его. А теперь давай сменим тему, хорошо?
Адам придвинулся к Мирелле ближе, но она притворилась совершенно спокойной, хотя руки ее все еще дрожали, когда она взяла чашку и попыталась сделать глоток кофе. Он взял чашку у нее из рук и сам поднес к ее губам. Затем он смахнул слезинки с ее щек и тихо произнес:
– Я люблю тебя. Сильнее, чем сам думал. Я знаю этого торговца и статую, о которой ты говоришь. Я позабочусь о том, чтобы ее доставили Рашиду от твоего имени самое позднее завтра утром. Ты не поверишь, но я уже побывал у этого антиквара и купил статую Аполлона, после чего решил прогуляться и увидел тебя.
Поднявшись из-за стола, Адам обнял и поцеловал ее. Сердце ее затрепетало от счастья.
– А тебе не жаль расставаться со статуей? – спросила она с улыбкой.
– По такой причине – нет.
– Я должна отдать тебе за нее деньги. Я могу выписать чек.
Она полезла в сумочку, которую телохранители Адама вырвали у грабителей, но Адам ее остановил:
– Потом, не сейчас. Я хочу серьезно поговорить с тобой. Я буду ждать, когда ты придешь в мой дом, как жду этого с тех пор, как мы встретились в Нью-Йорке. Я согласен ждать, сколько потребуется. Но я не хочу, чтобы ты испытывала чувство вины из-за того, что обманываешь Рашида. Я знаю его давно. Я и раньше видел, как он подчиняет женщин своей власти – он большой умелец по этой части. Ты должна быть очень осторожна, потому что романтика, секс, экзотическая эротика, существуя на грани порока, могут околдовать. Я уверен – ты и сама это прекрасно знаешь. Через врата порока в человека проникает зло. Иногда прикосновение этого зла может быть приятным и соблазнительным, но Рашид никогда не ограничивается прикосновением, он идет дальше, гораздо дальше.
Предостережение Адама удивило и потрясло Миреллу. Она рассердилась и готова была возразить, но Адам продолжил:
– Ты сердишься потому, что я говорю те вещи, которые ты бы предпочла обойти молчанием. Успокойся, я все равно заставлю тебя выслушать себя. Не делай глупостей. Мы оба должны трезво взглянуть на твой флирт с Рашидом. Я давно заметил, что он умеет подчинять себе женщин. Но после этого он их бросает, причем делает это весьма жестоко – но не раньше, чем получит то, что хочет. Я говорю это лишь потому, что хочу, чтобы ты наконец вышла из-под его власти и спросила себя, что Рашиду от тебя нужно. Ты должна быть готова ко всему и, если понадобится, дать ему отпор.
Мирелла отняла руки от его груди и обожгла Адама гневным взглядом.
– А теперь что не так? Теперь из-за чего ты сердишься и ненавидишь меня?
– Из-за того, что ты нападаешь на Рашида! И еще из-за того, что ты считаешь меня его бессловесной рабыней, тряпичной куклой. Не понимаю, как ты можешь любить меня, если относишься ко мне как к полной дуре? Отвези меня в отель.
Адам видел, что его слова не достигли ее сознания. Он спокойно взял ее за руку и повел к машине. Открыв заднюю дверцу, он довольно бесцеремонно запихнул Миреллу внутрь. Она ударилась о порог и, поморщившись, начала растирать ушибленную лодыжку.
Адам увидел это и хмуро отвернулся. Мирелла забилась в дальний угол сиденья, подальше от него. Адам хоть и злился, но не переставал думать о том, что с каждой их встречей она кажется ему все более привлекательной и желанной. Несмотря на это, его голос прозвучал строго и холодно:
– Я должен сказать тебе еще одно. Этот распутник сумел раскрыть в тебе женщину, заставил вырваться на поверхность чувственность, которая до сих пор дремала под маской интеллектуального равнодушия нью-йоркской служащей. Ты должна признать, что у тебя проявились новые потребности и обратного пути быть не может. Ты никогда уже не будешь прежней, той, какой была до получения наследства и до того, как мы встретились и полюбили друг друга. И этим перевоплощением ты обязана Рашиду. Так что перестань дуться и отмахиваться от моих слов только потому, что они тебе неприятны.
