— Полагаю, Мэнди и Кристиана вы знаете? — спросила Петуния.
Мартин вынужден был попридержать рукой отпадающую челюсть. В последний раз он видел Мэнди Прост на обложке «Сатира» в образе лисы. Но и без лохматого рыжего хвоста Мэнди была ослепительна.
— Да, — осипшим голосом сказал Мартин.
— Привет, Мартин, — сказал Кристиан. — Отличная книга. Сэлинджер двадцать первого века.
— Потрясающая, — согласилась Мэнди. — Я так и сказала Юфимии: «Посмей только отдать права на экранизацию кому-нибудь другому — и я вычеркну тебя из списка моих друзей».
Мартин молчал. Слова казались неуместны — в окружении такого количества звезд, собравшихся разом в одной комнате, он не мог отделаться от ощущения, что попал в театр или смотрит на экран телевизора.
— Если бы не я, — вдруг объявила Синди, — никто бы из вас не знал о существовании этого гения.
— А как вы познакомились? — живо заинтересовалась Мэнди.
Мартин нервно покосился на родителей Синди. Бенджамин Дэниэлс сделался мрачнее тучи. Петуния вскочила с кресла и хлопнула в ладоши:
— К столу, все к столу. Обед подан.
Он переживал один из тех моментов, когда вспоминаешь всех своих родственников и знакомых и мысленно восклицаешь: «Ах, если бы они меня видели!» Мартина усадили между Фенеллой Андерсон и Мэнди Прост. Синди расположилась напротив и вперилась в него долгим гипнотизирующим взглядом. Сам же Мартин не знал, куда смотреть — на кружевные трусики Фенеллы, выглядывающие из разреза ее длинного черного платья, или на обнаженное бедро Мэнди, которой, видно, было так жарко, что она выставила ногу в разрез своей красной шифоновой юбки. Жестокая реальность совершенно подавила Мартина, оставив не у дел его творческую фантазию.
Петуния хлопотала вокруг стола. Первым блюдом был подан холодный овощной суп, который она соорудила на скорую руку, дав ему пышное имя «гаспачо». За гаспачо последовала спаржа. Мартин что-то слышал об обычае есть спаржу руками, но не решался погрузить пальцы в тарелку, где плавали залитые маслом овощи.
— В чем дело? — спросила Синди, заметив, что он не ест. — Не любишь спаржу?
— От нее потом моча делается вонючей, — заметил Кристиан.
Мэнди чуть разлепила свои пухлые красные губы, прихватила один конец спаржи и, недвусмысленно подмигнув Кристиану, медленно втянула в себя длинный зеленый побег.
Мартин сглотнул. Мэнди взяла спаржу пальцами, однако ему показалось, что это была скорее прелюдия к любовной игре, чем демонстрация хороших манер.
Но Фенелла сделала то же самое. Она не менее чувственно ворочала языком, слизывая масло со стебелька спаржи. Расправившись с овощами, Фенелла перешла к следующему «блюду»: ее красивая, унизанная кольцами рука легко опустилась Мартину на бедро; перебирая пальчиками, Фенелла медленно, но верно стала подбираться к его ширинке, при этом ни на секунду не прекращая оживленной беседы с мистером Дэниэлсом.
— Кофе? — спросила Петуния.
Рука Фенеллы потянулась за чашкой и на мгновение оставила Мартина в покое. Однако ее сейчас же сменила проворная лапка Мэнди, которая действовала смелее и гораздо ближе подобралась к фамильным ценностям Мартина.
— А как вы считаете? — обратился к Мартину Кристиан.
— А? Что? — вздрогнув, переспросил Мартин.
Фенелла тоже вздрогнула, когда, вернувшись к прерванному занятию, обнаружила, что Мэнди опередила ее. Пальцы обеих женщин на секунду переплелись, и они отдернули руки, словно прикоснулись к раскаленному железу.
Мартин и вправду раскалился докрасна. Легкий румянец, появившийся у него на щеках в начале пытки, сменился свекольно-багровыми пятнами. Мартин натянул скатерть на колени, не решаясь взглянуть, кто из соседок массирует ему яйца, и попытался сосредоточиться на разговоре. Вдруг он заметил, что Синди сползла вниз и почти легла подбородком на стол. До Мартина наконец дошло, что играющая с ним «рука» на самом деле нога. Скинув туфлю, Синди мяла и топтала его пальчиками с ярко-красными ноготками.
— Леди и джентльмены, может быть, мы перейдем в гостиную, — предложила Петуния.
Все, кроме Мартина, поднялись из-за стола.
— Что-то случилось? — поинтересовался мистер Дэниэлс, заметив, что гость не может подняться.
— Ко… кофе… я просто смакую кофе, — пролепетал Мартин.
— Берите чашку с собой, — сказал Бенджамин.
Мартин приковылял в гостиную. Видя его неуклюжие попытки прикрыть пиджаком нижнюю часть туловища, все три ведьмы понимающе переглянулись, словно кошки, которые только что вычислили, как открывается задвижка на птичьей клетке.
— Мартин, давайте ваш пиджак, — сказала заботливая хозяйка.
Он не успел среагировать и лишь беспомощно пискнул, когда Петуния отобрала у него пиджак.
— Девчонки шалят, — вдруг громко объявил Эндрью Гринвуд.
— На вечеринках обычное дело, — согласился Кристиан.
— Мартин, пойдем со мной, — приказала Синди, резко поднимаясь с кресла. — Поможешь принести карточный столик.
— Во что будем играть? — спросила Фенелла.
— Покер на раздевание! — предложила Мэнди.
— Отличная мысль, — с энтузиазмом подхватил режиссер.
Пот градом катился по лицу Мартина. Оказавшись в холле, он взмолился слабым голосом:
— Синди, я пойду. Метро скоро закроется.
— Возьмешь такси, — отрезала Синди, — или оставайся. В моей комнате места хватит.
— Я… но…
— Ну же, будет ломаться. — Синди припечатала его к стене и всем телом распласталась по Мартину.
— Синди, не могла бы ты делать это в своей комнате, — сказала Петуния Дэниэлс, проходя мимо с блюдом, на котором горкой лежали пирожные.
«Делать это» в устах мамы прозвучало так, словно ее маленькая пятилетняя дочка расставляет кукольный домик на полу в холле, где он может помешать гостям.
Синди еще крепче стиснула Мартина в объятиях и впилась в него поцелуем. Он забеспокоился — сначала о белье: Мартин знал, что в одетом виде он выглядит вполне презентабельно, но нижнее белье!.. Вообще-то он уже не первый месяц собирался купить новые трусы.
Поцелуй стал более настойчивым, горячий язык Синди заставил Мартина разомкнуть губы.
«Руби, — мелькнула у него мысль. — Забудь ее, все равно там ничего не выйдет».
Синди, конечно, чокнутая маньячка, зато с ней не соскучишься.
36
Руби не хотелось думать о событиях прошедшего уикенда, и о будущем ей тоже не хотелось думать; и главное, ей не хотелось возвращаться на работу. У нее возникла было трусливая мысль прикинуться больной. Но нет, так еще хуже — все поймут, что она скрывается. И в понедельник утром Руби поплелась на работу. Она предпочла не входить в здание «Холлингворта» через главный вестибюль и не ехать на лифте. Руби прошмыгнула в задние ворота, вскарабкалась на десятый этаж по лестнице и благополучно добралась до своего стеклянного отсека, не встретив по дороге никого из коллег.
