Надя действительно в последнее время очень привязалась к племяннице. Тем более, что с Таней подружился и Олег. Он был старше на два года, учился с кузиной в одной музыкальной школе, где неожиданно для всех решил заняться не только музыкой, но и пением.
— У мальчика голос, — сказали Наде, когда Олег поступал в музыкальную школу.
Абсолютный слух у него был от природы, в мать и в бабушку.
Варвара Николаевна часто садилась возле двери и слушала, как в комнате пели внуки. Два чистых, прозрачных голоса то сливались в унисон, то разделялись на два, потому что Олег обладал на редкость широким диапазоном.
Прекрасное далеко,
Не будь ко мне жестоко…
Бабушка вытерла маленькую слезинку. Танечка так жалобно просила, просто умоляла… И Олег уверенно вторил ей, готовый сделать все, чтобы эта мечта сестры не осталась затоптанной чужими ногами…
Когда Таня попала в больницу, а потом долго болела в Золотых Ключах, в квартире деда и бабушки, Олег стал пропадать у них.
— Чем вы там занимаетесь? — спросила как-то Надя.
— Разговариваем, — ответил сын.
— О чем же?
— Обо всем. Мама, а ты не хочешь послушать Таню? Как она играет?
Надя подумала и поехала к родителям на следующий день.
— Наденька! — обрадовались они. — Как хорошо, что ты приехала! А Саша надумал покупать здесь квартиру. Вчера звонил…
— Молодец! — сухо одобрила Надя, раздеваясь. — Катерине это крайне удобно.
Из комнаты вышел Олег, а за ним Таня. Надя взглянула на нее и постаралась не отвести взгляда. И так уж, наверное, все вокруг отводят…
— Что поделываете? — спросила Надя детей.
— Любуемся Мавроди в детстве, — отозвался сын.
— Кем? — изумилась Надя.
Таня улыбнулась:
— А это в нашем любимом фильме «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» есть такой парень с видом дегенерата и постоянно с сачком на плече. Вероятно, это Мавроди в детстве. Говорят, он неравнодушен к бабочкам и даже на своих фальшивках их рисовал.
Теперь засмеялись все.
— Ты мне сыграешь? — спросила Надя племянницу.
Таня засмущалась:
— Я долго болела… Не играла… Я не знаю…
— Ничего, — приободрила ее Надя. — У меня в детстве была очень тяжелая свинка. Я прямо вся опухла. И так больно! Вы помните? — обернулась Надя к родителям. Те согласно закивали. — А Саша упорно называл эту болезнь свиньей. Очевидно, считал слово «свинка» слишком неподходящим и ласковым для такой неприятной болезни.
Таня засмеялась.
— И я очень долго не подходила к роялю. Не могла, — продолжала Надя. — А была весна, зачетные прослушивания и выступления… Я так переживала… Даже плакала… Потом однажды утром встала, вытерла слезы и подняла крышку рояля… И знаешь, он словно сам повел меня за собой… Мне показалось, что он мной руководит, подсказывает, как лучше и правильнее сыграть. А дальше я вообще забыла обо всем. И слышала только музыку. Она уже помогала мне сама. И наш белый рояль теперь поведет за собой тебя. Я поэтому так торопилась его сюда перевезти. Мне трудно объяснить тесную связь инструмента и музыканта… Ты, наверное, ничего не поняла из моих бестолковых разъяснений? Я не гожусь в педагоги…
— Очень даже годишься, — не согласился с ней Олег.
— Я все поняла, — присоединилась к нему Таня. — Я постараюсь…
В тот вечер Надя долго слушала племянницу. Олег сидел возле рояля точно так же, как когда-то сидел его отец. Надя улыбнулась, вспомнив Саню, прилипающего к стулу в гостиной на Никольской. Только теперь на старом белом рояле, перебравшемся сюда ради Тани, сидел большой плюшевый слон, Танюшин любимец.
Наконец, Таня устала и вопросительно взглянула на тетку. Олег тоже смотрел на мать — требовательно и строго. Посмей сказать что-нибудь не так!..
— Я буду сама заниматься с тобой, — решила Надя. — Музыкальную школу это, конечно, ни в коем случае не исключает.
— Так плохо? — испуганно ахнула Таня.
— Нет-нет! — торопливо перебила ее Надя. — Опять я как-то нескладно все объяснила… Наоборот, это очень хорошо! Но тебе нужно играть как можно больше и по индивидуальной программе. Я ее для тебя разработаю. И начнем заниматься. Как только я вернусь с гастролей. Но это недолго…
За ужином Варвара Николаевна спросила:
— А куда на сей раз, Надюша?
— В Италию и на Мальту. Мама, что с тобой?..
«Алекс, — думала Варвара Николаевна, — ты помнишь, Алекс, как тебе хотелось жить со мной и детьми на Мальте или в Швейцарии? Как ты мечтал об этом… В каком-нибудь маленьком государстве… На Мальте всегда тепло…»
— Варя, что с тобой? — тревожно повторил вопрос дочери Владимир Александрович.
У внуков недоуменно вытянулись мордашки.
— Нет-нет, ничего, — постаралась взять себя в руки Варвара Николаевна. — Все нормально. А когда улетаешь? Катерина, случайно, не с тобой?
Надя удивилась:
— Катя едет в Италию?
— Да, она очень устала, — с иронией произнесла мать. — И решила немного отдохнуть от трудов праведных на Средиземноморье. Пока Александр будет покупать квартиру у нас в Ключах.
— Мама…
Варвара Николаевна с досадой махнула рукой. Она давно ожесточилась на сына и невестку и не желала принимать во внимание никаких смягчающих обстоятельств.
Таня сделала вид, будто ничего не слышит и занята беседой с Олегом.
Гастроли прошли на ура. Надя даже осталась довольна собой, хотя для нее это было очень редкое состояние.
После одного из завершающих концертов в Милане к Наде на улице подошла странная женщина. Очевидно, она долго караулила и выслеживала Надю. Точечные темные глазки женщины напоминали две бормашины, готовые вонзиться в тебя при первой же необходимости и возможности. Маленький нос утонул среди двух пухлых детско-розовых щечек, явно густо нарумяненных. Мелкие кудельки а-ля пудель развевались во все стороны. В Милане выдался ветреный день. На даме был шикарный вечерний туалет, не больно пытающийся скрыть ее прелестные пухлости небрежно наброшенным сверху меховым жакетом. Хотя на Надин взгляд русской женщины, выросшей в России, восемь месяцев в году заснеженной и завьюженной, жакет смотрелся лишним. Возможно, его недавно купили, и даме хотелось покрасоваться в обновке.
Для начала она с ненатуральным восторгом — или Наде только показалось? — вручила ей вызывающе огромный букет роз. Словно от влюбленного мужчины, подумала Надя.
— Я потрясена! — заговорила дама с сильным акцентом. — Я слушаю второй раз, и каждый ваш концерт — это что-то необычайное, что-то поразительное!
— Спасибо, — сдержанно поклонилась Надя. — Вы эмигрантка?
