– Можно воспользоваться твоим воском и печатью? – спросила Кори, оглядывая его рабочий стол.
Мэтью нашел воск, думая, что лучше отложить обсуждение до другого случая. Кори никогда не захочет говорить о его отъезде, он знал это. Сняв с пальца кольцо, он положил его на стол, пока она зажигала свечку. Когда все было готово, она вдавила печать в жидкий воск.
Сладковатый, горячий запах распространился по комнате, напомнив Мэтью о том жаре, который породила их с Кори близость. Он бросил тоскливый взгляд на кровать. Эти ее бесконечные игры в карты! Он бы предпочел, чтобы они были вдвоем, и тогда…
Дверь распахнулась, и вошел Тоби, а за ним Кэрью, Сэмюэль и десяток других, чьи имена Мэтью даже не знал. Пажи, горничные, пожилые джентльмены и камеристки приветствовали его и рассаживались на стульях и подушках.
Из карманов вытаскивались колоды карт. Игра началась в разных местах одновременно, а Кори ходила между ними, наблюдая за игрой и перебрасываясь шутками с играющими. Люди подсчитывали выигрыш громко, со смехом. Проклятие, Мэтью не ожидал такого вторжения. Все это напомнило ему нашествие Аттилы с ордами гуннов на Францию. Его спальня была до сих пор местом уединения, доступным ему при дворе.
– Как великодушно с вашей стороны, милорд, пригласить нас сюда, – проговорил престарелый джентльмен.
– Э-э… Конечно, Микс, – пробормотал Мэтью, который скорее бы умер, чем признался, как они ему мешают.
– Знаете, милорд, вы и миледи – просто сокровище, – сказала одна из женщин с широкой улыбкой.
Мэтью никак не мог вспомнить ее имя, но Кори пришла ему на помощь.
– Его светлость действительно очень великодушен, Герт. Спасибо за твои добрые слова. – Она помедлила, положив руку на его плечо, такая безмятежная, невозмутимо царящая над своим маленьким королевством и обожающими ее подданными.
Она и вправду настоящее сокровище, подумал Мэтью, чувствуя, что не хочет делить ее с этой ордой любящих ее людей.
20
Тревога Мэтью за Кори только усилилась на следующий день, когда его вызвали на чрезвычайный совет, собираемый королевой. Для него любая чрезвычайность означала опасность.
И, как будто неприятностей было недостоточно, ему еще пришлось взять с собой Кэрью. Кори под охраной Хью занималась сложным и ответственным делом – крахмалила и плоила воротники королевы. Кэрью показался отвратительным запах крахмала, и он наотрез отказался оставаться с ней. А поскольку Тоби был отправлен расспросить каретных мастеров, у Мэтью не оставалось иного выбора, кроме как взять сына с собой.
– Милорды, вчера я принимала посла Испании, – начала королева, расхаживая из угла в угол по залу. Она вызвала к себе десяток советников и придворных, включая лорда Бэрли, сэра Кристофера Хаттона и графа Эссекса. Мэтью глянул на сына, молясь про себя, чтобы тот хоть сейчас не затеял какой-нибудь каверзы, в зале и без того явно назревала буря.
– Он слышал, – продолжала королева, – что на предстоящем приеме для иностранных послов я сделаю французскому посланнику щедрый дар в золоте, предназначенный для Генриха Наваррского. Но это неправда! Кто пустил этот слух? – Ее щеки разрумянились от гнева, а может быть, и от слишком тугой шнуровки ее белого парчового платья, расшитого изображениями причудливых растений Нового Света.
Собравшиеся молчали, покашливая и переминаясь с ноги на ногу. Все избегали глядеть на королеву.
– Никто из присутствующих не распускал подобных слухов, – произнес наконец лорд Бэрли.
– Вы знаете, что у меня нет больше золота! – повысила голос королева, словно устав сдерживаться. – Но почему-то все уверены, что у нас от него ломятся сундуки. Одна из моих фрейлин только сегодня утром пересказала мне подобную сплетню. Я отказываюсь увеличивать налоги на моих подданных, так что повторяю, для Франции у меня нет больше золота! Я не меньше вашего расстроена докладами об осаде и голоде в Париже, но мы не можем позволить себе большее, разве что кто-то из вас персонально внесет свой вклад.
Елизавета обвела присутствующих грозным взглядом, и все торопливо опустили глаза. Никто не желал опять опустошать свои карманы, кроме Эссекса, который все время просил у королевы позволения отправиться во Францию и даже грозился уехать без оного.
– Ваше величество, мои войска могли бы… – начал он.
– Вы не имеете права иметь войска! Распустите их немедленно! – выпалила королева, гневно сверкая глазами. – Милорды, я хочу, чтобы сплетни немедленно прекратились, – внушительно сказала она и махнула рукой, отпуская их. – И внимательно слушайте, чтобы выяснить, какой негодяй распространяет их. В то же время рассказывайте всем, что это неправда.
* * *
– Ну как мы можем остановить слухи? – пожаловался лорд Бэрли, когда они с Мэтью гуляли в саду замка. – Здесь же это как чума. Их распространению никак не помешаешь. И как мы можем разубедить Ла Файе, разве что сказать ему прямо, что это ложь.
– Да он скорее всего сам ее и распустил, – ответил Мэтью, которому стало легче от того, что чрезвычайность была вызвана всего лишь очередными слухами. – Я должен поговорить с ним о другом. Если вы окажете мне любезность и отведете Кэрью к Хью, я поставлю Ла Файе в известность о том, как обстоит дело.
– Ну конечно, с удовольствием. Мне нравится ваш сын. – Старый джентльмен улыбнулся и направился к Кэрью, который сидел в беседке с выражением скуки на лице.
Помахав сыну, Мэтью повернул обратно во дворец. Он был рад, что мальчик не услышал ничего опасного, но при этом был недоволен Елизаветой. Когда он выходил из зала совета, она не преминула дать ему новое задание.
– Если Жак Ла Файе еще хоть раз попросит у меня денег, я убью его на месте, – заявила она. – Под каким угодно предлогом вы должны увезти его от двора, как только поженитесь.
– Ваше величество, – почтительно возразил Мэтью, – сначала я должен узнать, кто убил Молл Дейкинс и кто пытался убить Корделию. У меня есть причины подозревать, что здесь замешан граф Эссекс. – Он чувствовал себя обязанным предупредить ее, что граф может представлять опасность.
– Мой Робин? – разгневалась королева. – Мой Робин любит меня и никогда не причинит вреда тем, кто мне дорог. Я даже слышать об этом не хочу!
Мэтью рассердила ее постоянная уверенность в своей правоте. Его не привлекала также перспектива взять Ла Файе в свое свадебное путешествие.
– То, что вы не хотите мне верить, ничего еще не доказывает. Ваш Робин может быть замешан в преступлении, и я собираюсь это выяснить.
Елизавета стояла перед ним, вся кипя от ярости, точно, как ее предки, грозная, несмотря на ее хрупкость и далеко не юный возраст.
– Я все еще могу выдать Корделию за сэра Уильяма, – угрожающе сказала она.
С нее станется, думал Мэтью, уходя. Его терпение было на пределе. В таком состоянии он подошел к покоям Ла Файе, где сразу же при входе столкнулся с темноволосым мужчиной. Тот пробормотал извинения, попрощался со слугой, с которым только что разговаривал, и быстро вышел. Мэтью внимательно глядел ему вслед, узнав в нем слугу-француза Эссекса. Вчера он сопровождал графа на охоту в числе его свиты, Мэтью видел, как они возвращались. «Везде эти французы», – думал он, когда слуга пошел доложить Ла Файе о его приходе.
