Из последних сил Пианфар поплелась в госпиталь проведать раненых Шанур, поскольку была уверена, что её визит их воодушевит. Кроме того, она хотела навестить Реан, ухаживавшую за своими ранеными подругами, — мирные новости из дома наверняка пойдут им всем на пользу.
На обратном пути она договорилась с местными властями о выделении экипажу Pay небольшого буксира для доставки «Удачи» на причал, а затем отправилась наконец на борт «Гордости», прихватив с собой Хэрел и Тирен — таких же усталых и измотанных, как и она сама, и мечтавших о ванне, кровати и горячем завтраке поутру.
Правда, прибыв на корабль, Пианфар сделала кое-что ещё. Сначала она заглянула в комнату Герен и убедилась, что и она, и находившиеся там Шур с Хилфи мирно спали. Правда, Герен подняла голову, когда тень Пианфар упала ей на лицо, и что-то пробормотала.
— Где Ким? — спросила её Пианфар,
— В душевой, — ответила Герен. — Он отказался лечь в другом месте, хоть мы на этом и настаивали.
— Что ж. — Пианфар приблизилась к Шур и Хилфи, посмотрела на их умиротворенные лица и вышла из комнаты.
— Капитан, будут какие-нибудь приказы? — поинтересовалась Хэрел с тревогой в голосе.
— Да. Немедленно ложитесь спать, — скомандовала Пианфар, и обе сестры с нескрываемой радостью поспешили в свои каюты, а капитан направилась в душевую.
Ким лежал, удобно вытянувшись на кушетке, но, едва лишь заметив Пианфар, зашевелился и сел. Он уже вымылся, но перевязанный глаз, безжизненно поникшие уши, чудовищные шрамы по всему телу и растрепанные грива и борода придавали ему поистине ужасный вид.
— Тебе лучше? — поинтересовалась Пианфар.
— Кер Герен всадила в меня столько антибиотиков, что теперь я должен жить вечно.
Горький юмор!
Пианфар опустилась на краешек кушетки и, стараясь сохранять бодрое выражение лица, похлопала Кима по колену.
— Я слышала, ты задал кифам хорошую трепку.
Он пожал плечами.
— Ты увидел станцию, — сказала Пианфар. — Что ты о ней думаешь?
— Она того стоила.
— Когда мы выспимся, я проведу тебя по всему кораблю.
— Ты же знаешь, что я не могу задерживаться здесь. Завтра тебе придётся найти для меня челнок.
— А почему ты не можешь задерживаться здесь?
Ким неожиданно хихикнул:
— Лун и её сородичей инфаркт хватит! Не все ведь так терпимы, как Кохан.
— Ну, ничего не поделаешь: эта станция — их территория. Но что тебе мешает оставаться на борту моей «Гордости»?
— Боги, они…
— Что? Начнут болтать? Послушай, Ким, если я смогла доставить чужого самца из одной зоны Соглашения в другую и выйти из этой ситуации с гордо поднятой головой, то уж тем более смогу пережить сплетни. Сейчас Шанур — хозяева положения. Благодаря Чужаку мы выиграли приз, который обеспечит нас исследованиями на долгие годы. Мы будем общаться с Тулли и махендосет, а их не волнуют хейнийские обычаи!
— На Кохан…
— А ему-то что? Это касается только меня. Кроме того, не забывай, что в критическую минуту Кохан сам позволил тебе спрятаться на своей земле.
Неужели после этого он не позволит тебе оставаться на моём звездолете? К тому же, с учетом появившихся у меня планов, ему в любом случае придётся учиться терпению.
Ким задрожал от волнения.
— Ты действительно так считаешь?
— Что тебе дал нижний мир? — спросила его Пианфар вместо ответа. — Изгнание? Так чего ты боишься? Космических перегрузок? Неуверенности в себе? Проблем в отношениях с командой?
— Нет, — покачал он головой и, немного помолчав, вскричал: — Проклятье! Пианфар, ты не можешь так поступить!
— Тебе страшно, Ким?
— Нет. Я просто переживаю за тебя. Я понимаю, что ты пытаешься позаботиться обо мне, но ты не в силах бороться со временем! Мы оба стареем. Наша молодость уже прошла, и мы ничего не можем изменить.
— А что если именно для этого мы и были рождены?
Наступила долгая пауза, а затем уши Кима начали медленно расправляться.
— Ну, разве только одно путешествие… Если, конечно, твой экипаж не возражает.
— Мы ещё немного побудем в порту — нужно обсудить с остальными кое-какие навигационные детали, а потом уйдем в долгий рейс.
Ким глянул на неё из-под опущенных бровей.
— Там все не так! — воскликнула Пианфар. — Новые миры ничуть не похожи на хейнийский. Да и друг на друга они тоже не похожи! Они совсем разные, и отношение их жителей к различным вещам тоже разное! Я скажу тебе кое-что. — Она ткнула Кима когтем в грудь. — Планетарные хейни не признают перемен. Им плевать на все наши полеты — лишь бы мы продолжали возить им необходимые товары по доступной цене и не смущали их устоявшихся представлений о жизни. Наверное, Кара расстроится, услышав, что именно ты, а не он стал первым астронавтом с фамилией Ман, но, может быть, это наконец заставит его пересмотреть свои убеждения.
— Мечтательница… — улыбнулся Ким.
— Возможно. — Пианфар поднялась, расправила плечи и немного постояла рядом с ним, а затем вышла из душевой и побрела по коридору, качаясь от усталости и глубоко сомневаясь в том, что у неё имеется реальный шанс дойти до своей каюты, принять ванну и лечь в постель.
Перед отбытием Чужак и некоторые его собратья посетили «Гордость Шанур». К великому удивлению Пианфар, Тулли так и не обрезал свою гриву, не сбрил бороду, и единственное изменение во всём его внешнем облике свелось к появлению обуви на ногах.
«Это он ради приличий», — решила Пианфар. Лун и Шанур (Пианфар уже успела свозить всю свою компанию домой, чтобы дать Кохану возможность побыть с любимой дочерью и посмотреть на необычных гостей) придерживались того же мнения. Вообще, Тулли буквально расцвел — он был весел, то и дело смеялся и передвигался с поразительной легкостью, чуть ли не вприпрыжку, что было весьма необычно для него.
Во время его визита на «Гордость» туда же явился Золотозубый с кучей карт, и они сверяли их до тех пор, пока все данные не совпали.
Поначалу люди были заметно напряжены, но едва лишь они услышали, что их родной мир располагается буквально рядом с областями кненнов и кифов, тут же пришли в чудесное расположение духа.
— Нацелимся на середину, — предложил Тулли с энтузиазмом, кладя одну руку на бумажную территорию хейни, вторую — на космос махендосет, а затем, быстро сведя их вместе, врезал кулаками по изображенной в самом центре карты кифской зоне. — Бац!
«Так-так-так», — усмехнулась про себя Пианфар, и губы её отогнулись, а нос насмешливо сморщился.
Когда пробил час расставания, Тулли вернулся на свой корабль, и лязг захлопнувшегося за ним люка положил отсчет секундам, остававшимся до отрыва звездолета Чужаков от станции Гаон. Кстати, он назывался «Улисс» — Тулли сказал, что это имя переводилось как странник. На его борту находилось почти пятьдесят человек, и Пианфар так не удалось определить для себя, были они родственниками или нет.
