Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
— Так ты знаешь про клеймо?
— Альберих рассказал
— А сыр зачем?
— Сейчас увидите.
— Кругом безумцы, — проворчал Гальванюс, поворачиваясь спиной.
— Веер дайте, — попросил Рету, помня, как жаловался на ожог Альберих.
— Держи. И моли Всевышнего, чтобы сюда не заглянул никто.
Рету старательно, но не очень умело расстегнул прекрасной даме пару крючков на спинке, приспустил рубашку — клеймо над левой лопаткой чернело во всей красе, видное даже в полумраке ниши.
Портьеры качнулись — кто-то собирался здесь уединиться.
— Занято, — железным тоном сообщила прекрасная дама. — Тысячу извинений.
Незваных гостей как ветром сдуло.
Рету достал сыр, повозил им по спине прекрасной дамы.
— После этого лакомства я буду пахнуть, как портянки в гарнизоне, — ехидно заметил Гальванюс. — Это какой-то хитрый план Альбериха? Барон Саразенский любит благоухающих сыром дам? Рассказывай.
— Сейчас все поймете, — пообещал Рету. — Сейчас-сейчас.
Он достал из мешка Плюшку, посадил ее на одну руку, в другую взял веер.
Плюшке было все едино, на чьей спине еду забыли. Она не собиралась дать сыру пропасть.
Рету обмахивал даму Бербегуэру веером, пока жабка облизывала клеймо.
— Извращенцы, — мурлыкала прекрасная баронесса сквозь зубы.
— Вот и все, — шепнул Рету, засовывая брыкающуюся Плюшку обратно в мешок. — Клейма больше нет.
— Не шути так, парень, — попросил Гальванюс.
— Правда-правда Мы нашли способ, — объяснил тихо Рету. — Альберих проверил. Теперь мне надо его сменить. Я пошел.
Он застегнул даму Бербегуэру обратно и вышел, оставив ее сидеть на табурете в глубокой задумчивости.
Вот теперь была настоящая ночь.
Рету пару раз запнулся, пока дошел до Сторожевой башни.
А когда поднимался в кромешной тьме по лестнице внутри стены, так вообще все проклял. Мимо половины ступенек он с первого раза промахивался, раненая нога время от времени напоминала, что зажила она совсем недавно.
Маг в свое время обещал, что, когда придет время, он обучит Рету создавать светящие шарики, с которыми светло в любом подземелье. Но время не пришло.
Альберих наверху мерил шагами окружность стены, прямо как Плюшка до него. Ему не правилось небо: весь день оно было чистым и ясным, словно отдыхало после недавней грозы, но теперь тучи собирались над Саразеном.
— Дикая Охота их притягивает, что ли… — бормотал себе под нос низенький подручный королевы Мародеров.
Он волновался: Рету не было.
А пора бы уже было проникнуть на конюшню, посмотреть, можно ли подсыпать сонного порошка сторожевым конюхам, с помощью артефакта Кстукри открыть стойло подходящего пегаса и подлететь с ним к окну спальни очаровательной баронессы.
Прятать крылатых коней в комнатах прекрасных дам, конечно, моветон и вообще неприлично, но пока краденая лошадка будет жевать вышитое покрывало, можно успеть спуститься в зал, вызвать Лидриэль и усадить ее на пегаса. Потом подняться на Сторожевую башню к мальчишке, посадить его вместо себя и дальше уповать на милость суровых богов Невендаара, авось ребятишки сбегут из лап Дикой Охоты и пегас донесет их до гор.
А потом отправиться похищать второго пегаса. Без эльфийского поводка они с Гальванюсом тоже могут бежать, их след закончился здесь, в замке.
Занятый наблюдением за небом и размышлениями по поводу побега Альберих чуть не наступил на голову Рету, преодолевавшему последние ступеньки лестницы.
— Я все сделал, — доложил Рету. — Плюшка, как корова языком, слизала клеймо с Гальванюса.
— А Гальванюс что?
— Извращенцами нас обозвал, — хихикнул Рету.
— Молодцы. Теперь караульте. Я постараюсь сейчас стырить пегаса, посадить на него Лидриэль и прилететь к тебе. Будь готов. Пока пусто, может быть, демоны ждут самую глухую часть ночи, чтобы взять нас тепленькими, — они любят такие игрушки.
— Вы уже сталкивались? — спросил Рету.
— Бывало, — отмахнулся Альберих и стал спускаться.
На третьей ступеньке он замер. Поднялся на одну, повернулся к Рету и сказал:
— Но если что — быстро бежишь в бальный зал, посылаешь всех, кто мешает, к Бетрезену и добираешься до Гальванюса. А потом держись рядом с девочкой. У нее защита от магии огня.
И исчез в недрах стены.
Рету остался на вершине Сторожевой башни наблюдать за небом Плюшку он хотел выпустить, но по жабкиному распорядку дня наступило время сна, тем более после сырного ужина. Она тихонько храпела в дерюжном мешке.
Колокол в замковой капелле начал отсчитывать наступление полуночи.
Бом… бом… бом… — гулкие удары тревожно вплетались в приглушенную музыку праздника.
И Рету увидел несущуюся по небу Дикую Охоту. Ярко пылал меч Адского герцога и огненные узоры на его теле, остальные демоны сейчас выглядели темными крылатыми тенями. Они не скрывались, не таились в тучах. Они пришли, чтобы забрать добычу.
Ужас и слабость охватили Рету. Он понял, что не успеет никого предупредить: демоны не будут прятаться, ждать на крышах, сидеть в засаде. Они будут идти и убивать. План Альбериха провалился.
Дикая Охота закружила над шпилями. Герцог Сисульф наслаждался каждым мгновением, как стервятник паря над обреченным замком.
Он медленно облетел Сторожевую башню, держась на уровне зубчатого парапета.
Неожиданно ведьма рванулась вперед.
С диким хохотом она сорвала флаг Саразена и кинула его вниз, в полую, выгнившую утробу Сторожевой башни. Ветер унес ведьмин хохот, сплел воедино его с тревожным колокольным звоном.
Адский герцог Сисульф, воздев огненный меч, повел Дикую Охоту к замку, в котором царило веселье.
Рету, сидевший на ступеньках лестницы, крепко прижимая к себе жабку, понял, что они, эти демоны, улетели: темные, чернее ночи кругом, крылья перестали мелькать над зубцами башни.
Он глубоко вдохнул, выдохнул, выгоняя ужас, — и стал спускаться в темноту, быстро, как только мог.
Улыбаться, когда твои губы сводит от горечи, очень сложно, но Гальванюс мужественно скалился всем и каждому. На зубах хрустели кусочки одного волшебного корешка, чья целебная сила была сопоставима с его же невыносимым вкусом. Но боль в стертых ногах на время отступила. Корешки и прочие необходимые мелочи Гальванюс спрятал в мешочках, привязанных под корзинками.
Бал вступил в душевную стадию: когда гости отведали вина и угощения, растанцевались и вообще почувствовали вкус к жизни.
Суровый барон Саразенский хватанул пару огромных бокалов и начал хищно принюхиваться к тонкому сырному аромату, исходящему от прекрасной дамы Бербегуэры. Этот аромат слегка напоминал запах портянок в гарнизоне, запах боевой молодости хозяина замка
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
