Ему все же не хватало той, старой простоты. Биться. Победить.
Нинн застонала и закашлялась кровью.
Теперь все было совсем не просто.
Посреди всего этого хаоса Пэт с неестественной грацией зашагала по разбитому глиняному полу. Затянутая в ту же идеально подогнанную черную кожу от шипастого ошейника до плотно облегающих сапог. Чернильно-черные волосы в пугающем беспорядке спадали на ее лицо, уши, шею. Это не имело значения. Ее красота завораживала — недостижимая и холодная — но при этом пугала тем, что за этими идеальными чертами не было ни проблеска мысли.
Она склонилась над телом Нинн, касаясь, почти лаская ее сгоревший доспех.
— Какого... во имя Дракона..? — прошептала Нинн.
— Нет. Из-за Дракона.
— Кто ты?
Пэт сосредоточила свои зеленые глаза на Нинн.
— Чазм не исправлен.
— Ты говорила это и раньше. Я не понимаю. — Ее тело впадало в шоковое состояние, она начинала дрожать, цепляясь за Лето.
— Джек ждет тебя. Ничто никогда для нашего рода не будет прежним. Но ты снова сможешь его обнять.
Нинн странно всхлипнула и обмякла. Лето подхватил ее на руки. Что ж, хотя бы его силе нашлось применение, потому что мысли в мозгу казались мотком цепей и колючей проволоки. Он прошагал мимо Астеров к выходу из Клетки. Смех доктора тянулся за ним, как вполне осязаемая вонь.
Вонь лабораторий.
Как только безумие Клетки осталось за их спинами, Нинн очнулась. И начала вырываться, да так сильно, что они оба рухнули на бетонный пол дорожки к заднику главной арены.
— Скажи что-нибудь, — прорычал он.
Слишком многое на него свалилось. Он не мог осмыслить все и сразу. Поэтому решил на этот раз заставить ее ответить.
— Говори со мной, бесполезная ты женщина!
— Дай мне его убить, — она перекатилась на четвереньки. Дракон на ее обнаженной лопатке при свете коридорных ламп испускал свое, призрачное и прекрасное сияние.
Ее доспех погиб, но сталь в ее теле осталась.
— Он в Клетке. Прямо сейчас. И я его убью.
— Как и чем? Заплюешь его до смерти? — Он схватил ее подбородок без намека на нежность, которую проявила Пэт. — Тебе лучше побыстрей научиться играть в дурочку.
Не знаю, что там сейчас происходит в твоей голове, но в мыслях у тебя явный кавардак. Я прав, не так ли?
— Да. Во всем. Я не... это словно автомобиль врезался в мой мозг.
Лето выдохнул.
— Храбрая девочка.
— Я сейчас вообще ничего не понимаю.
Он подумал о том, что слишком устал, слишком уязвлен тем, что его гордость сгорела дотла, но выдавил кривую улыбку.
— Значит, мы снова партнеры. Я тоже ничего не понимаю.
— Она сказала, что Джек меня ждет.
— Ни хвоста Драконьего это не значит. Она у доктора как дополнительная конечность. Что бы она ни сказала, это лишь то, что он хотел через нее передать.
Он поднялся на ноги. Ему удалось спасти Пэлл и остановить самоубийственный порыв Нинн. Пострадай хоть одна из них, и он бы обрушил свою ярость на Тишину и Харка. Их план, все, что они предлагали, было призывом к полнейшей анархии. А то, что они сделали в Клетке, лишило его возможности выбирать самому.
К лучшему.
Он никогда не умел подстраиваться под перемены. Все это знали. А теперь его мозгу приходилось работать со скоростью, на которую было способно в бою его тело. Он перестал быть чемпионом Астеров, и его будущее стало туманным. Он знал лишь то, что Нинн смогла вспомнить о сыне. Это слегка смягчило ту постоянную боль в груди, с которой он проходил несколько месяцев.
Лето притянул ее к себе, чтобы соприкоснуться с ней лбами.
— У нас мало времени, — сказал он. — Нам нужно добраться до автобуса и вернуться в комплекс.
— Снаружи лежит снег. Мы где-то на большой высоте.
Дрожь прошла по его телу, медленная, но неудержимая.
— Так вот что это значит? Этот запах холода?
Она коснулась его лица.
— Да, Лето.
— И ты снова задумалась о свободе.
— А ты разве нет?
— У Харка и Тишины есть план.
— Поджарить меня моим же собственным даром, — сказала она, презрительно искривив губы. — Отлично.
— Я тоже не знаю, можно ли им доверять. Но прямо сейчас ты должна делать лишь то, что я тебе говорю. Притворись дурой. Будь такой же послушной, каким я был с промытым мозгом.
— Был?
Он кивнул, помогая ей встать на ноги.
— Был.
— Я не знаю, злорадствовать мне сейчас или торжествовать.
— И то, и другое. Но позже. Если они решат, что ты бесполезна или опасна, они могут отправить тебя обратно в лаборатории.
— И я снова увижусь с сыном. — Она сжала руки в кулаки.
— Да, но без возможности выпустить его на свободу. Думай, как они. Это долгая игра. — Он опустил голову, но встряхнулся. — То, к чему я совершенно не привык.
Темнота исчезла из ее глаз. Он смотрел на нее так, словно сама ее душа была отравлена. Ее голос был совершенно пустым, тело дрожало, когда она выговорила:
— Я Одри МакЛарен.
Только не это! Нинн, не уходи.
Но он заставил свою онемевшую шею кивнуть.
— До того я обожгла мою мать так сильно, что она умоляла о смерти. Как я могла о таком забыть?
— Ты..? — Он прикоснулся к ее щеке, не сразу осознав сказанное. — Телепатический блок. Успокойся, иначе ты никогда не разберешься с ответами.
— Я уже тогда была убийцей. Кто же знал? Возможно, мне с самого начала место в Клетках.
— Неправда. Только не тебе. Не здесь. — Страстность его ответа ошеломила их обоих. Будь проклята логика, он был сейчас эгоистом, и это было чертовски приятно. — Сделай это, Нинн. Не дай им забрать тебя у меня.
Выражение ее лица смягчилось. Она прижалась щекой к ладони, которую он так и не убрал.
— Мы не можем себе этого позволить. Особенно сейчас. Так ведь?
И тут же, как по волшебству, ее взгляд стал туманным, сонным и мертвым. В ней больше не было загадки. Она превратилась в тупое орудие. Расправила плечи. Даже в своем обгоревшем доспехе, а может быть, благодаря ему, она выглядела сейчас как идеально вышколенный солдат Астеров. Побежденный, но все еще гордый, готовый подняться снова.
Он опознал эту позу. Он знал эту стойку и эту бездумную готовность к приказам. Он видел то же самое в зеркале, каждый день во времена своего детства, когда поражения были куда чаще его побед.
