Как бы несправедливо это ни было, Вильгельм был не так уж не прав. Большинство мужчин-лондонцев увидели бы в ней прелюбодейку, неблагодарную тварь, которая поспособствовала безвременной смерти своего бедного обиженного мужа.
Мэдлин невольно содрогнулась. Женщин отправляли на виселицу и за гораздо меньшие преступления!
Как это ни удивительно, о ней почти не упоминали.
Трое полицейских стояли вокруг холодеющего трупа Вильгельма и рассматривали его с явным недоумением.
Один из них перевел взгляд на Уилберфорса и членов клуба, собравшихся позади него. Колин с Эйданом тоже там были, но предусмотрительно держались позади других.
— Так ты говоришь, что этот человек сам себя убил?
Другой присел на корточки рядом с телом и ткнул его пальцем.
— А с чего ему было делать такое, по-твоему?
— Видите эти шрамы? — сказал управляющий. — На кисти, запястье и на руке?
Все трое кивнули. Уилберфорс продолжил объяснение:
— Поместье лорда Уиттакера пять лет назад сгорело дотла. Он лишился всего.
Из-за его спины подал голос лорд Бартлз:
— И жену тоже потерял. Слышал, она была прехорошенькая.
Остальные члены клуба печально кивнули.
— Бедняга. Так с тех pop и не пришел в себя, — добавил еще кто-то.
Уилберфорс снова обратился к полицейским:
— Лорд Уиттакер много лет не приезжал в Лондон. Насколько я понимаю, несколько дней назад он прибыл в столицу, чтобы немного рассеяться.
Один из них снял шляпу и потер лысую макушку.
— Похоже, это не помогло, да?
Лорд Бартлз согласно кивнул:
— Есть вещи, которые не забываются.
Окружающие загомонили, взволнованно обсуждая происшедшее. Мэдлин печально усмехнулась. Подобной чуши она в жизни не слыхала. Как можно поверить такому?
— Очень печально.
— Ведь был еще в расцвете сил, бедняга!
— Какая жалость!
Полицейский, старший по чину, оказался не столь доверчивым, как его коллеги.
— Вы хотите сказать, что он застрелился, а потом прыгнул с крыши?
Колин откашлялся.
— Может, он вышел на край и понял, что у него не хватит решимости?
Он говорил спокойно, почти равнодушно.
Вот обманщик!
Полицейский недоверчиво нахмурился:
— Тогда где же его пистолет?
— Бот он, — заявил Уилберфорс, демонстрируя оружие в вытянутой руке.
— Почему пистолет у тебя?
— Он лежал на крыше рядом с тем местом, откуда этот человек упал. Я решил, что вы захотите его увидеть, и потому взял оружие.
Сзади к Мэдлин подошел старый лорд Олдрич и тихо засмеялся:
— Вы заметили, что каждое слово, произнесенное управляющим, — это чистая правда? Умный парень!
Внезапно внизу началась какая-то суматоха. Толстый мужчина в аляповатом жилете — это, разумеется, был Критчли — пробился сквозь толпу с криком:
— Вильгельм!
Полицейские моментально ощетинились:
— Эй, ты! Не подходи!
Толстяк воздел вверх руки.
— Не верьте ни единому их слову! — вскричал он. — Этого человека убила его жена. Она в этом клубе!
— Мертвая жена? — недоверчиво спросил полицейский. — Та, что погибла, вероятно?
Критчли энергично закивал:
— Да! — Тут он опомнился и, поморщившись, уточнил: — То есть нет, она, оказывается, жива!
Полицейский скрестил руки на груди.
— И ты говоришь, что она там? — кивком он указал на клуб «Браунс».
— Да-да! Уже несколько дней.
Все члены клуба захохотали, полицейские недовольно покосились на Критчли, а потом один из них спросил у Уилберфорса:
— И что ты на это скажешь?
Управляющий вздернул голову и устремил на толстяка презрительный взгляд:
— Клуб «Браунс» — только для джентльменов. Это общеизвестно. Присутствие дам строго запрещено правилами. Я твердо могу заявить, что эта… личность… — он брезгливо посмотрел в сторону Критчли, — никогда через порог клуба не переступала. Поэтому все его утверждения — ложь.
Мэдлин восхищенно покачала головой.
— Я согласна с вами, — сказала она Олдричу. — Он действительно умница.
Критчли злобно взвыл:
— Это был он — там, в доме Мэдлин! Я узнал его!
Он ткнул пальцем в Эйдана, который стоял позади остальных, но, к несчастью, возвышался над толпой благодаря своему росту.
Тот постарался принять недоуменно-оскорбленный вид:
— Прошу прощения?
Критчли быстро шагнул к нему:
— Это он отнял ее у меня! Я ее заполучил, а он ее украл!
Один из полицейских со смешком заметил:
— Надо полагать, это было нетрудно кто бы эта женщина ни была.
Критчли стремительно обернулся к нему. От злости он брызгал слюной.
— Она жива, говорю я вам! И теперь принадлежит только мне! — Толстяк начал яростно тыкать рукой в сторону Эйдана: — Пусть он ее мне отдаст!
Сообразительный полицейский сузил глаза, поочередно рассматривая Критчли и Эйдана, Было ясно, что он собирает противоречивые объяснения — и не видит, где здесь может быть правда.
Эйдан постарался скрыть растущую тревогу за презрительной усмешкой.
— Я не имел удовольствия быть знакомым с этим типом, — проговорил он четко и раздельно, — но могу вас уверить, что мне нет нужды красть женщину у таких, как он.
Эта мысль заставила громко расхохотаться успевшую заметно увеличиться толпу собравшихся.
Критчли побагровел от ярости взревев, он вырвал дубинку из руки хохочущего полицейского и бросился на Эйдана, намереваясь его ударить. Тот с тревогой смотрел, как разъяренный боров несется на него, словно бочка пива, спущенная с откоса. Если он собьет Критчли с ног, это только убедит полицейских в том, что ему есть что скрывать.
Но если он этого не сделает, ему придется скрыться. Причем срочно.
К счастью, один из зевак успел подставить Критчли ногу. Заверещав от боли, толстяк упал.
— Вот что, парень, — сердито сказал полицейский, — похоже, ты сильно надрался. Напав на его милость прямо на улице, ты совершил большую глупость. Теперь надолго отправляешься в тюрьму. — Посмотрев на Эйдана, он уважительно дотронулся до шляпы: — Простите за весь этот шум, милорд. Мы все сейчас закончим, если ваш человек, — он кивком указал на Уилберфорса, — отправит с нами кого-то из своих людей.
