– Ладно, не переживай, я не собираюсь досаждать ей своим вниманием. Просто она просила Шраба носить ее отцу еду, а…
Шраб опять был тут как тут:
– Привет, господин Даффи! Анна, еще два кувшина для Франца Альбертзарта и вон той старой леди.
– Сейчас. Ты про что, Брайан?
– Так вот, Шраб поручил это Марко, но я с ним только что столкнулся, и он сказал, что перестал это делать.
– Держи, Шраб. – Мальчик забрал кувшины и с виноватым видом удалился. – Прекратил что?
– Черт побери, выслушай меня внимательно. Никто не носит еду старому Фойгелю. Лично я не стану особо горевать, если он помрет, но вот его дочь, думаю, огорчится.
– О, дьявольщина! – негромко выругалась Анна. – Ты прав. Утром я первым делом ей скажу. – Она встала, откинула с лица волосы и взглянула на Даффи с подобием симпатии. – Брайан, что все-таки у вас случилось?
Пока Даффи подыскивал более или менее правдоподобный ответ, дверь распахнулась настежь и ввалились еще пятеро молодцов.
– Анна! – рявкнул один из них на весь зал. – Пять кувшинов, живо!
Ирландец криво усмехнулся и тихонько ткнул ее кулаком в плечо.
– Когда-нибудь расскажу, – сказал он и направился к лестнице. Обернувшись на ходу, перехватил ее взгляд. Изобразив губами имя Аврелиан, он указал наверх.
Поперек лестницы растянулся какой-то пьяница, и Даффи осторожно переступил через него, поймав себя на мысли, что осажденные города держались бы куда меньше, не будь у их защитников пива и вина, чтобы отвлекаться от мрачных мыслей. Отыскав на верхней площадке дверь в комнату Аврелиана, он уже собрался постучать, когда вспомнил, что старый волшебник договаривался с ним на девять.
«Проклятие! – подумал он. – Еще поди и восьми нет. Надо было поспать подольше и постараться перенестись в то время, когда я готовился отправиться на сражение под Мохашом».
Он на цыпочках шагнул назад, потом раздраженно фыркнул, развернулся и громко постучал. Изнутри послышался визг и встревоженный, но повелительный голос Аврелиана:
– Кто там?
– Финн МакКул.
Через мгновение дверь отворилась, и одна из горничных, пряча лицо, прошмыгнула мимо ирландца.
– Входи, Брайан, – со стоическим смирением пригласил Аврелиан.
Обстановка в комнате со времени последнего визита Даффи вполне могла поменяться, но все осталось прежним: скудно озаренное свечами нагромождение гобеленов, украшенного драгоценностями оружия, бурлящих без малейшего источника тепла склянок, громадных фолиантов, годных послужить стенами жилища маленького человечка, и застывших в невероятных позах чучел неведомых животных. Старый волшебник сидел, положив ногу на ногу, в обитом кресле. Закрывая дверь, Даффи указал пальцем в сторону ретировавшейся горничной:
– Я-то думал, такие развлечения вам, полукровкам, не на пользу.
Секунд десять Аврелиан молчал, прикрыв глаза, потом взглянул на ирландца и покачал головой:
– Годы службы наемником превратили тебя, Брайан, в неотесанного грубияна. Я лишь поинтересовался у нее, не заходил ли кто из служанок за последнее время в мою комнату, – новой девушке могли и не сказать, что входить сюда не следует. Но разве мы договаривались не на девять?
– Я подумал, что в девять мне лучше бы уже направиться в казарму. А ты разве не можешь просто запирать дверь?
– О, именно так я и стараюсь поступать, только иногда забываю и частенько теряю ключи.
– Стоит ли быть таким беспечным? – Даффи отыскал стул, сбросил с него кота и уселся. – Ведь кое-что из этого барахла для кого-то может представлять немалую ценность…
– О да, – подхватил старик. – Очень немалую, и почти все, что здесь находится. Но дело в том, что я возлагаю надежды – возможно, чрезмерные! – на иную защиту. – Он кивнул на дверь, над косяком которой в центре Даффи заметил нечто среднее между насестом для попугая и кукольным домиком. – Не желаешь ли бренди?
– Что? А, с удовольствием. – Ирландец подождал, пока волшебник налил два бокала золотистого испанского бренди и вручил ему один. – Спасибо. Так зачем ты хотел меня видеть? – Он пригубил немножко, подержал бренди во рту и сделал глоток побольше.
– Да без особой причины, просто хотел поболтать. Ведь мы не виделись уже несколько месяцев.
– Ага. Кстати, у меня тоже есть к тебе разговор. Вернер собирается выгнать Ипифанию, а эта работа теперь все, что у нее осталось. Я был бы очень благодарен, если ты скажешь ему, что она здесь на постоянном положении и лучше ее не изводить.
Аврелиан вопросительно прищурился.
– Что ж, ладно. Как понимаю, вы с ней больше… не встречаетесь?
– Выходит, так. Она винит в этом тебя, и я не вижу оснований с ней не соглашаться.
К удивлению ирландца, Аврелиан не стал возражать. Вместо этого старик сделал хороший глоток вина и произнес:
– Может, это так, а может, и нет. Но, если посчитать, что это правда, подумай, сколько могло найтись других оснований, чтобы разрушить вашу идиллию. Или ты и вправду думаешь, что вы смогли бы убежать и безмятежно доживать свои дни в Ирландии?
– Не знаю. Это вполне… было вполне возможно. Даффи потянулся за бутылкой и вновь наполнил свой стакан.
– Тебе сколько лет, Брайан? Уже пора бы понять, что любовный союз всегда распадается, если только обе стороны не идут на уступки. А идти на них тем сложнее, чем ты старше и более независим. И дело тут не в твоих предпочтениях. Ты с равным успехом мог бы теперь жениться, как и стать священником, скульптором или бакалейщиком.
Даффи открыл рот для гневной отповеди, но тут же, скривив губы, его захлопнул.
– Черт возьми, – проговорил он с гримасой, – отчего тогда желание не пропадает? Аврелиан пожал плечами:
– Человеческая природа. Часть рассудка мужчины может расслабиться и уснуть, только когда он с женщиной, и эта же часть устает от пребывания в постоянном возбуждении. Она так громко заявляет о себе, что часто заглушает другие нужды. Но когда громогласные призывы наконец стихают, другие вновь обретают силу и прокладывают новый курс. – Он усмехнулся. – Равновесие здесь невозможно. И если ты не намерен терпеть раскачивание дальше, придется либо сдерживать здравый смысл, либо связать и запереть под замок настойчивый голос природы.
Даффи поморщился и налил еще бренди.
– Я привычен к качке и никогда не страдал морской болезнью, – заявил он. – И жизнь менять не стану.
Аврелиан кивнул.
– Это твое право.
Ирландец поглядел на волшебника с некой долей симпатии.
– Верно я мыслю, что и в твоей жизни случалось подобное?
– О да. – Старик облокотился на письменный стол и взял одну из своих сушеных змей. Не зажигая, он задумчиво разминал ее пальцами, глядя перед собой. – Благодарение небесам, не в последние триста лет, но в дни моей относительной юности несколько раз я поддавался искушению, но любое из увлечений имело аналогичную развязку.
