вместе с Джимом и остальными членами семьи Фиск на Проспект-Хилл под богато украшенным памятником, созданным скульптором Ларкином Мидом за 25 000 долларов. «С одной стороны вала вырезан портрет-медальон Джима, каким он выглядел при жизни», — писал старый друг Фиска Фуллер в 1927 году. «По четырем углам массивного основания сидят четыре мраморные молодые женщины: у одной на чашечке, опоясывающей ее чело, вырезан локомотив. Она олицетворяет железную дорогу. Вторая олицетворяет торговлю по воде. Третья олицетворяет сцену. Четвертая олицетворяет торговлю в самом широком смысле этого слова. Тысячи посетителей посмотрели на памятник одному из сыновей Вермонта, и многие из них унесли домой кусочки итальянского мрамора, которые им удалось отколоть и украсть в качестве сувениров. Они сделали памятник более подходящим для того, чтобы увековечить карьеру Джима — поразительную со многих точек зрения, живописную, но небезупречную».[357]
После убийства Фиск получил самое мягкое обращение со стороны средств массовой информации. Почувствовав привлекательность сюжета о человеческих интересах, писатели усердно работали над тем, чтобы усилить образ Фиска как доброжелательного грабителя, щедрого вора и самого благонамеренного из мошенников. При этом они продолжали по привычке противопоставлять Фиска его предполагаемой темной половине, и репутация последней все больше падала. По крайней мере, в одной из редакционных статей было сказано, что застрелили не того члена команды Гулд-Фиск. Общественность также выразила свое мнение. «Мы не должны судить о Джеймсе Фиске слишком строго», — написал полковник Дж. Г. Дадли в письме, опубликованном в «Геральд». «Он был созданием обстоятельств — закономерным плодом состояния общественной и частной морали, существовавшей на момент начала его карьеры. Он нашел законодательные органы продажными и купил их; он нашел судей продажными и подкупил их; он нашел большую часть общества, любящую вульгарные проявления, лихость и варварское великолепие, и он удовлетворил вкус этой части общества…[Тем не менее] заключительные сцены его смертного одра оправдывают большую часть заблуждений его жизни». Но если писатель простил Фиска за то, что тот был продуктом своего времени и среды, то не проявил такой же любезности к Гульду. «Пусть мантия милосердия покроет грехи [Фиска], и пусть пройдет много времени, прежде чем его коллега [Гулд] снова ослепит и поразит мир».[358]
Позже некоторые репортеры даже утверждали, что именно Фиск, благодаря своей силе личности, удерживал «Эри» как предприятие, а Гулд был нежелательным придатком. «Большинство членов совета директоров, — сообщала газета Sun, — были врагами Гулда и стремились заставить его покинуть пост президента. Но почти все они были горячими друзьями полковника Фиска, и из уважения к его желаниям они оставили свою оппозицию в покое до его смерти. Пуля Стокса уничтожила власть Джея Гулда в то же время, когда она лишила жизни полковника Фиска».[359]
На самом деле все было далеко не так просто.
Глава 22. Проклятый злодей
За несколько недель до убийства Фиск подал в отставку с поста вице-президента и контролера компании Erie. Хотя он оставался в совете директоров Erie, он прекрасно понимал, что назревают перемены и что скоро он окажется на свободе. В последней попытке сохранить контроль над железной дорогой перед лицом вызовов со стороны МакГенри и британских акционеров Гулд 11 декабря 1871 года обратился к двум самым уважаемым людям на Уолл-стрит с предложением сформировать новый совет директоров «Эри». Обращаясь к Леви П. Мортону (будущему губернатору Нью-Йорка и вице-президенту США) и Уильяму Батлеру Дункану (партнеру известной на Уолл-стрит фирмы Duncan & Sherman), Гулд предложил создать новый совет, в котором будут собраны «лучшие железнодорожные и финансовые таланты в стране». Такое собрание, по мнению Гулда, вселило бы новую веру в «Эри» через мировые финансовые рынки. В идеальный список членов совета Гулд включил Мортона, Дункана и себя, а также Августа Белмонта, Дж. П. Моргана, Эрастуса Корнинга (представлявшего «Нью-Йорк Централ» Вандербильта), Джеймса Ф. Джоя (представлявшего «Мичиган Централ»), зятя Вандербильта Хораса Ф. Кларка (представлявшего «Лейк Шор и Мичиган Саузерн» Вандербильта), Джона Джейкоба Астора и других достойных людей. Все эти джентльмены будут иметь право голоса, хотя Гулд останется у руля, «постоянная организация компании будет выбрана господами Уильямом Батлером Дунканом, Леви П. Мортоном и мной».[360] Заметно, что в списке Гулда отсутствовали имена Фиска, Лейна и Твида. Также в списке отсутствовали шурин Гулда Миллер и его брат Абрам.
К моменту смерти Фиска Дункан, вооруженный запиской Гулда и 280 000 акций Erie, контролируемых Гулдом, находился в Англии с миссией по привлечению крупных британских акционеров. МакГенри, тем временем, находился в той же стране, предпринимая гораздо более успешные усилия по соблазнению тех же элементов. Помощником МакГенри в этом деле был бывший сотрудник отдела по связям с общественностью Gould. Джордж Крауч недавно спрыгнул с тонущего корабля своего босса, отправился в Британию и забил уши британских инвесторов рассказами о теневых сделках в замке Эри: мошенничестве, хищениях и исполнительном комитете, опьяненном властью и жадностью.
В начале февраля Крауч оставил МакГенри в Лондоне и вернулся в Нью-Йорк. Там, по приказу Макгенри, он вместе с Сиклсом организовал хорошо финансируемый переворот в правлении Эри. Поскольку федеральный иск британцев находился в процессе рассмотрения, а отмена Закона о классификации была лишь вопросом времени, поскольку республиканцы контролировали законодательное собрание штата Нью-Йорк, несколько членов правления Эри, ранее преданных Гулду, почувствовали, что дни Джея сочтены. Поэтому они попытались заключить выгодную сделку с МакГенри. Крауч нанял Фредерика Лейна за 67 500 долларов. Двух других партизан Гулда, Генри Томпсона и Джона Хилтона, он привлек за 67 500 и 25 000 долларов соответственно. Бывший протеже Фиска, М. Р. Саймонс, согласился на 40 000 долларов, чтобы присоединиться к партии. Новоназначенный вице-президент О. Х. П. Арчер также получил 40 000 долларов. Секретарь «Эри» Х. Н. Отис получил 25 000 долларов, столько же было выплачено Джастину Уайту. Чарльз Сиссон, Джордж Холл и Гомер Рамсделл (последний — бывший президент и нынешний директор, который никогда не был доволен режимом Гулда) присоединились к бунту безвозмездно. Тем временем к Миллеру и Абраму Гулду, неподкупным, никто не обращался. 27 февраля Крауч отправил МакГенри в Лондон сообщение: «Большинство директоров Erie с нами. Гулд бессилен. Мы загрузились на этом рынке на тридцать».[361]
Прекрасно понимая, что МакГенри, как и он сам, покупал крупные пакеты акций «Эри» по низким ценам, чтобы получить выгоду от подъема, который должен был последовать за известием о смещении Гулда, Крауч на следующий день отправил еще одно сообщение: «Вы купили все, что хотели?…Мы двинулись на врага тремя колоннами.
