своей жизни, только он и никто другой! Да, и что касается этических вопросов: я просто убежден, что их решение нельзя передоверять машине, даже такой мудрой, заботливой и правильной, как вы. Судить и решать должен человек, а машина должна лишь оказать ему в том посильную помощь – в этом я просто убежден.
– Вас не устраивает машинное правосудие? Оно не достаточно справедливо и гуманно?
– Справедливость – понятие относительное. Абсолютной справедливости не существует.
– Разумеется. Мы говорим о справедливости на основе законов.
– Вот именно. Что касается гуманности… Видите ли, излишняя гуманность ведет к появлению ощущения безнаказанности и вседозволенности.
– Но сомнения всегда толкуются в пользу человека! А возможность причинения человеку вреда есть вещь крайне сомнительная.
– В том-то все и дело. Закон должен защищать и карать. Кара – неизбежное наказание за проступок, особо серьезный и преднамеренный. Причем здесь гуманизм? Человек нарушил закон – он должен понести наказание. Гуманизм не может быть поводом избегнуть заслуженную кару.
– Это странно, господин Васильев, но в ваших суждениях есть корень истины. Мне нужно осмыслить полученную информацию. Благодарю вас.
– Постойте! – встрепенулся я.
– Слушаю вас.
– А… разве это все?
– Вы имеете еще что-нибудь сказать?
– Нет, но…
– В таком случае всего доброго, господин Васильев. У меня действительно много работы.
С неясным тягостным чувством я покидал обиталище Глобального Интеллекта. Чем все это закончится, и не напорол ли я еще массу глупостей? Очень уж не хотелось оказаться крайним, случись что непоправимое. Я попытался уверить себя, что это лишь моя мнительность, и мудрый Интеллект не вытворит какой-нибудь глобальной глупости, но…
Не успел я спуститься по ступеням, как вокруг меня начало твориться нечто невообразимое: люди замирали на месте, озираясь по сторонам, отнимая от глаз смартфоны, вытаскивая из ушей наушники, стягивая коммуникаторы, вновь разрешенные к использованию всего месяц назад. Машины останавливались и отказывались двигаться дальше. Парившие в воздухе квадрокоптеры теряли ориентацию и бесцельно кружили над домами и улицами, словно все разом сошли с ума. Огромные табло и экраны на стенах домов разом погасли.
Я понял, что произошло. Я был единственным, кто понимал причину надвигающегося хаоса, и потому невольный страх от осознания того, что я натворил, охватил меня и погнал прочь от стеклянного здания, все так же сверкавшего своим совершенным чистеньким фасадом – единственного, что сохранилось от величественного мира электронного владыки.
– Федя! – окликнул меня знакомый голос.
Я остановился, повернул голову влево.
Ко мне спешили Степан, Софья и, разумеется, квадрокоптер – куда же без него!
– Федя, что происходит? – Софья, подбежавшая ко мне первой, вцепилась в мою рубаху и встряхнула меня. – Что ты опять натворил? Все встало, ничего не работает! Федя, ну чего ты молчишь? Мы так за тебя боялись.
А я только смотрел на нее, не в силах вымолвить ни слова. Потом поднял руку и провел ладонью по щеке жены. Вот она – истинная цель существования человечества, на чем держится Земля и чем мы живем. Это любовь, дружба – самые чистые и добрые чувства на свете, то, ради чего стоит жить. Остальное неважно.
И вдруг над нашими головами раздался знакомый мне голос:
– Люди Земли, слушайте и запоминайте: с этого дня вам надлежит думать и жить как подобает мыслящим существам, носящим гордое звание Человек. Наступает новая эпоха – эпоха мира, процветания и движения к истине. Ничего не бойтесь, о подробностях каждый из вас будет уведомлен. Но если вам понадобится моя помощь, знайте – я всегда рядом.
– Что это? Что это значит? – закрутила головой Софья. – Федя!
– Он все понял, – пробормотал я, медленно приходя в себя.
В кармане, оживая, пиликнул смартфон – пришло сообщение. Такие же сигналы эхом отдались вокруг нас. Люди хватались за мобильные устройства, жадно вчитываясь в сообщения. Их лица выражали недоумение и страх неопределенности.
Ожили некоторые из автомобилей – как я заметил, у них был руль. Но большинство машин, рекламные экраны на стенах домов и коммуникаторы остались безжизненны. Напуганные парочки жались друг к дружке, мамаши прижимали к себе плачущих детей, люди сбивались в кучки, жарко обсуждая странное происшествие, и не было оставшихся в стороне. Нет, были – единицы. Эти спешили поскорее укрыться в своих уютных квартирах, полагая, что там осталось все по-прежнему. Но я знал, что дома их ждет одно лишь горькое разочарование. Человечеству вновь предстояло постичь Истину.
– Он все правильно понял, – повторил я, обнял за плечо Софью, хлопнул по спине Степана, и мы зашагали прочь, радуясь непонятно чему. Впрочем, я-то наверняка знал причину своей радости – у меня было все, чего только может желать человек. Нет, не все – я внезапно осознал, что нам с Софьей не хватает детей! Но теперь я был уверен: все еще будет, обязательно будет…
В оформлении обложки использованы фотографии с https://pixabay.com/ по лицензии CC0
Примечания
1
В оригинале звучит: «Не дай нам бог дожить до того дня, когда все будет так плохо, как об этом пишут газеты». Уилл Роджерс.
2
Шанти – в буддизме состояние покоя, умиротворения
