нас остаются Чжу Цзяньпин и дядя Чай, чей рост около ста шестидесяти сантиметров, поэтому убийцей из Обсидианового особняка является кто-то из них.
– Ты что, издеваешься?! Сволочь! – неистово заорал Чжу Цзяньпин.
Дядя Чай, однако, спокойно смотрел на Чэнь Цзюэ.
– Могло ли быть так, что тогда в комнате находился не только Гу Юнхуэй, но и убийца? – поспешно спросил я.
Насколько я помнил, когда офицер Чжао Шоужэнь описывал, как он гнался за Гу Юнхуэем, было ясно, что тот оставался в поле его зрения до тех пор, пока он не вбежал в комнату и не запер за собой дверь. За ним точно никто туда не зашел. Если только убийца уже не был внутри…
Чэнь Цзюэ повернулся к Чжао Шоужэню и спросил:
– Поправьте меня, если что, но, кажется, вы описывали всё следующим образом: войдя в Обсидиановый особняк, вы увидели мужчину в халате; он промелькнул у вас перед глазами, когда мчался на третий этаж. Вы еще упоминали, что халат был заляпан кровью. Всё так?
Чжао Шоужэнь кивнул.
– Вы ясно видели фигуру этого человека? Он был высоким или низким? Толстым или худым?
Немного подумав, Чжао Шоужэнь потряс головой:
– Все произошло так быстро… Я четко не разглядел…
– Почему вы утверждаете, что мужчина, которого вы видели, был Гу Юнхуэем? – спросил Чэнь Цзюэ.
– Потому что когда Гу Юнхуэя арестовали, он был одет в окровавленный халат, – уверенно ответил Чжао Шоужэнь.
– А если халатов было два?
– Д-два? – Чжао Шоужэнь нахмурился. – Вы имеете в виду, что тот, кого я видел, был не Гу Юнхуэй, а настоящий убийца?
Чэнь Цзюэ кивнул.
– На самом деле, когда вы вошли в Обсидиановый особняк, Гу Юнхуэй уже убежал и поэтому смог добраться до места в пяти километрах от дома.
– Даже если у меня в глазах зарябило и я принял убийцу за Гу Юнхуэя, этот мужчина абсолютно точно вбежал в комнату. И как объяснить его исчезновение? Окно было открыто, а под ним на земле не было ни следа. Как он это сделал? – Вероятно, от сильного волнения глаза Чжао Шоужэня налились кровью.
– Это была уловка, – без колебаний ответил Чэнь Цзюэ.
Народ вновь зашевелился. Чжао Шоужэнь изумленно вытаращился и стал внимательно слушать объяснения моего друга.
– После приезда в Обсидиановый особняк я отправился в комнату Чжу Лисинь. Вылез из окна, попытался дотянуться и ухватиться за карниз выше, но он был чересчур далеко, я точно до него не достал бы. Более того, наружная стена особняка очень гладкая и скользкая, по ней невозможно вскарабкаться. В левой части комнаты тоже есть окно. Но даже если распахнуть окно в соседней комнате и схватиться за его раму, повиснув на раме своего окна, между ними все равно приличное расстояние. Мне почти удалось это сделать, не хватило всего лишь пары сантиметров. Так как же убийца смог такое провернуть, будучи обычным человеком?
Чэнь Цзюэ взглянул на Чжао Шоужэня. Я проследил за его взглядом и увидел, каким напряженным был капитан полиции: вены на его шее вздулись, показывая, что он очень сильно нервничает. Да и как было не нервничать, когда вот-вот будет оглашена разгадка тайны, мучившей его двадцать лет кряду!
– Удлинение прямоугольника за счет его диагонали.
Чэнь Цзюэ принялся медленно расхаживать перед всеми. Очевидно, никто не понял, что он имел в виду. Мой друг на мгновение замолчал. Его взгляд скользнул по комнате, стараясь уловить реакцию каждого.
Убедившись, что мы не разобрались, что к чему, он решил дополнить свои объяснения:
– Если распахнуть окно, то диагональ, которую создаст рама, будет точно такой же, как диагональ соседней. Этого не хватает. И вот убийца задумал ради исчезновения из запертой комнаты провернуть хитроумный трюк с окном в соседнем помещении, то есть комнате Ван Фанъи. Он ослабил винты на петлях сверху и снизу. Это позволило диагонали створки увеличить угол при открытии, и ее край оказался ближе к краю раскрытой соседней. Как видел Чжао Шоужэнь, после того как преступник забежал в комнату, он сперва заперся на замок. Потом открыл окно, что было необходимо, потому что иначе он не выкинул бы финт с исчезновением. Затем соорудил из одеяла, ноутбука, словаря, фоторамки и дощечки для рисования подставку и с ее помощью взобрался на подоконник. Далее воспользовался неким предметом, чтобы опрокинуть подставку, – например, метлой, которая тоже была в комнате. Он специально создавал беспорядок, раскидывая и нагромождая всякий хлам, чтобы запутать полицию, сбить с толку следствие и замаскировать свой истинный замысел. После этого ухватился за раму и легко перебрался в комнату Ван Фанъи: поскольку окно распахнулось шире, расстояние между створками сильно сократилось. Добравшись до комнаты Ван Фанъи, преступник пошел на дерзкий шаг, который как раз и стал причиной того, что полиция не смогла раскрыть исчезновение. Он вооружился терпением и, несмотря на риск, снова закрутил до упора винты на раме окна Ван Фанъи. Все было шито-крыто! Следов не осталось совсем – следователи ничего не заметили. Таким образом убийца устроил превосходное иллюзионистское шоу, которое прошло просто безупречно.
Бледный как мел Чжао Шоужэнь молчаливо смотрел на Чэнь Цзюэ. Я понимал, что в тот момент он испытывал тяжелые чувства. Переварив услышанное, полицейский издал несколько тяжелых вздохов, а потом вдруг засмеялся во весь голос.
3
– Вот оно как, оказывается! Тогда все обретает смысл… Человек в халате, которого увидел Чжао Шоужэнь, вовсе не был Гу Юнхуэем. Настоящий Гу Юнхуэй покинул Обсидиановый особняк до того, как туда приехала полиция, – неторопливо протянул Чжэн Сюэхун.
– У меня есть следующий вопрос: зачем убийце было так поступать? Для чего ему пришлось так стараться и создавать «запертую комнату»? – воспользовавшись удобным случаем, спросила Ван Фанъи.
Указав пальцем на свой висок, Чэнь Цзюэ невозмутимо сказал:
– На первый взгляд может показаться, что с убийцей что-то не так. Говоря о мотиве создания «запертой комнаты», нам не нужно рубить сплеча и следует хорошенько подумать еще разок. Только тогда мы сможем понять реальные причины. Ясно, что намерением убийцы, целью расправы над гостями Обсидианового особняка было желание оклеветать Гу Юнхуэя. Он испытывал к нему настолько лютую ненависть, что просто осрамить того было недостаточно, чтобы унять злость. Он хотел сделать из Гу Юнхуэя не простого преступника, чье имя продержалось бы в газетных заголовках один-два дня, а самого настоящего монстра, который был бы заклеймен навечно. Он не хотел, чтобы люди забыли его. Время беспощадно: люди запомнили бы Гу Юнхуэя просто как сумасшедшего. После шумихи осталось только чувство скорби. Через несколько лет никто и не
