честь для меня…
Он хотел и еще что-то сказать, но прервался, замер… и Альмарис вдруг напряглась всем телом, все четыре ее мягких перистых крыла сильно дрогнули.
В то же время чайка с криком вырвалась из рук Линди.
Покружила у альвы над головой и упала в зеленые заросли. Не успел никто ничего понять, как птица исчезла. Вместо нее в высокой траве лежал юноша-альв с каштановыми волосами, с кожей пепельного цвета, и смотрел широко раскрытыми глазами в подернутое туманом небо.
Альмарис и Кирито переглянулись. Их общая магия вернула принца Багряного острова в первоначальное состояние, потому что сейчас в этом и правда был смысл…
Линди вскрикнула, громко, диковато, и бросилась к Илейну, упала ему на грудь. А он порывисто стиснул ее и, закрыв глаза, прошептал:
— Моя Эви…
И оба замерли в объятьях друг друга.
Первой очнулась Линди… Эви. Юная альва поднялась на ноги и потянула за собой пепельного принца. Он тоже встал, до боли сжал ее руку в своей ладони.
— Илейн… где мы?
— Значит, ты все-таки можешь разговаривать? — радостно воскликнул Дин, не удержавшись.
Белокурая альва посмотрела на смуглого юношу долгим взглядом. Нахмурилась, словно пытаясь что-то вспомнить, но в конце концов покачала головой.
— Кто ты? — спросила она тихо.
Дин растерянно опустил руки.
— Выходит, ты вспомнила свою прежнюю жизнь? А то, что было с тобой здесь, забыла. Да, Линди?
Она продолжала смотреть на него с недоумением.
— Почему ты так странно зовешь меня? Я Эви. Где я? Илейн, где мы? Что с нами было? Кто все эти существа?
Илейн сгреб ее в охапку.
— Пойдем, любимая, тебе надо успокоиться. Я сам немного не в себе… Альмарис, спасибо тебе за все! Можно чуть попозже с тобой поговорить?
— Альмарис? — прошептала Эви. — Кто она? Что происходит?
Вдруг у нее вырвался новый пронзительный крик. И девушка захлебнулась слезами.
— Валерн и его прихвостни…
— Тихо-тихо… — Илейн еще крепче прижал альву к себе, — их здесь нет, здесь наши друзья. Мы в безопасности, Эви.
— Конечно, — не смогла не вмешаться в разговор Кюбико. — Тебя тут никто не обидит, девочка. Вот этот юноша, Дин-Ри, нашел тебя сильно раненой и спас. Надо бы тебе его поблагодарить.
— Спасибо тебе, Дин-Ри, — послушно произнесла Эви, по-прежнему напряженно глядя на мальвийца. Она до сих пор его не узнавала.
— Я рад, что смог помочь тебе, Эви, — принц улыбнулся девушке своей солнечной улыбкой, скрывая охватившее его горькое чувство. — Здесь ты и правда среди друзей, ни о чем не беспокойся.
Альва неуверенно кивнула. Илейн, бросив на Дина благодарный взгляд, все же увел Эви подальше от остальных.
Кицунэ возмущенно фыркнула.
— Вот что творится, а? Дин, ты возился с этой девчонкой лучше любой няньки, и что теперь? Она забыла тебя и уходит с другим! Который тебе даже спасибо не сказал!
— Еще скажет. Кюбико… — Дин попытался успокоить свою неугомонную подругу. — Эви ни в чем не виновата. Сложно понять, что сейчас происходит с ней.
— И то верно! — согласилась лисичка. — Что там в мозгах у этих альвов, ни за что ж ведь не догадаешься. Но ты так и отпустишь ее с ним?
Принц пожал плечами.
— Разве у меня есть выбор? Линди… Эви чудом соединилась со своим возлюбленным. Почему я должен встревать между ними?
— Хм… чтобы быть немного более счастливым, чем сейчас?
Дин вновь улыбнулся, и сквозь привычный свет в его улыбке промелькнула грусть.
— Разве я несчастлив? Но мне, видимо, суждено быть одному. Мое солнце ревниво и невесть как отводит всех от меня.
— Вот-вот! Твое солнце… То есть то, что у Дэм-Ре есть муж, тебя не смущает? Здесь ты встрять не боишься?
— Дэм-Ре — богиня. Как я могу знать, о чем она думает?
Малышка Мод как всегда заговорила, когда этого никто не ждал.
— В перепутанные чувства лучше не соваться. Сейчас серый альв испытывает к Дину благодарность. Дин, не становись его врагом. Хочешь узнать, как Мод умерла?
Ошарашенный мальвиец кивнул.
— В нашем мире садовники — все равно что волшебники. Потому что у нас есть живые цветы. Ганс выращивал самые прекрасные из них. Неживые цветы у него тоже бесподобны. Юная графиня всегда заказывала Гансу букетик. А потом влюбилась. Ее жених негодовал — как она могла? Не красавец и не знатный господин. Из ревности и зависти он отравил Ганса.
— Вот же мерзость какая! — возмутилась лисичка.
— Мод была любимицей Ганса.
— Ты и сейчас моя любимица, — тихо произнес взволнованно слушающий ее садовник.
— Верно, — охотно согласилась малышка. — И Мод Ганса любит. Я люблю тебя.
— Она мне жизнь спасла, — подхватил рассказ Ганс. — Высосала яд из меня. А сама потемнела, засохла. Я в свою очередь до конца спасти ее не смог… Но вернул подобие жизни моему любимому цветку.
— С Мод другие живые цветы общаться перестали, — печально произнесла девочка. — Они боялись меня. А заговорила я об этом потому, что хочу сказать Дину: не лезь туда, где ревность и прочее. Брось это все совсем.
Ганс успокаивающе погладил Мод по кудрявой головке.
— С точки зрения цветов ты, наверное, и правда, мертва, если уж засохла, — задумчиво проговорила Альмарис. — Но мне кажется, что правильнее называть тебя больной. А раз так — ты можешь исцелиться.
— Нет таких лекарств, — покачала головой Мод.
— Знаешь, — ответила сильфида, — рассказывают, что когда сестры-созидательницы одна за другой покидали этот мир, чтобы стать светилами, каждая оставила здесь по перу из своего крыла. А их мать Шен-гар, рожденная из воды, превратила перья в изумительные цветы лотоса и пустила плавать возле острова Грез — сердца нашего мира. Все знали, что нельзя срывать волшебные цветы. Но тот, кто добирался до них и касался лепестков, исцелялся от любой болезни. Еще говорят, что когда лотосы все-таки были сорваны, это стало последней каплей, после чего начало рваться кружево мироздания… Но волшебная целительная сила никуда не ушла из Орхида. Просто сейчас стало еще сложнее ее получить… ведь ее вобрало в себя священное дерево сливы на невидимом острове Грез. Путь туда может быть открыт сестрами или даже самим Ангелом-создателем. Что именно нужно для этого сделать, я не знаю, но… ты