подчиниться, даже если бы захотела. А мне и не хочется. Я так долго была полна боли и неуверенности. Полна страха и сомнений. В ту секунду, когда я открыла дверь в свою комнату в общежитии в Фэрбенксе, боль и неуверенность ушли. На смену страху пришла парящая надежда. Господи, никогда в жизни я не испытывала такого облегчения. Я представила, как падаю в объятия Пакса. Каково это — снова чувствовать себя в безопасности, зная, что пока он держит меня, ничто не может причинить мне вреда. На какое-то блаженное мгновение я снова обрела покой. Но потом он увидел мой живот, и я поняла, что натворила.
Я должна была быть честной.
Должна была сказать правду.
Мой страх обошелся мне очень дорого. Но не думала, что он стоил мне этого. Никогда за миллион лет я не думала, что Пакс захочет снова переспать со мной, но теперь, когда он обнажен передо мной, эта надежда вернулась.
И он прекрасен. Чертовски красив. Как сила природы, потрясающая и ужасная. Я не могу оторвать от него глаз. Его член твердый, гордо стоящий, головка слегка подрагивает. Меня завораживает его вид. Как он может быть таким чертовски совершенным?
Пакс поглаживает эрегированную длину, кожа сдвигается, становится шелковистой, когда он проводит рукой вверх и вниз. На его кончике образуется маленькая бусинка предэякулята, которая набухает, прежде чем перекатиться по набухшей головке члена и стечь по его стволу.
— Ты продемонстрировала свою уверенность. Ты сказала мне, что между нами было нечто большее, чем просто быстрый трах. Ты заставила меня поверить тебе. Я влюбился в тебя, — напряженно произносит он, крепче сжимая член и быстрее двигая рукой. — А потом ты просто сливаешься? Думаешь, что сможешь покинуть корабль при первых признаках гребаного шторма на море? Нет. Ты видишь это? — говорит он, наклоняя мою голову вниз, заставляя посмотреть на его член. — Он твой. И никогда не будет принадлежать никому другому. Ты хочешь, чтобы его сосала другая девушка?
— Нет…
— Трахала его?
Я не могу дышать. Боже, я чувствую, что могу умереть. Мысль о том, что кто-то еще может прикасаться к нему. О том, что Пакс целует какую-то другую девушку. Даже смотрит на другую… Мои глаза щиплет и я качаю головой.
— Нет.
— Тогда снимай свою гребаную одежду и бери то, что принадлежит тебе. Прямо сейчас.
Я словно сухой хворост, а его слова — горящая спичка. Не успели они покинуть его рот, как я уже вскакиваю на колени, срывая с головы толстовку. Руки дрожат, когда я расстегиваю лифчик. Дрожат еще сильнее, когда стягиваю с себя штаны, а затем сбрасываю нижнее белье. Дрожа от нервов и предвкушения, я бросаюсь на Пакса, обвивая руками его шею. Нежно, но с силой он притягивает меня к себе, прижимая к резным, мускулистым линиям своей обнаженной груди, и обрушивает свой рот на мой.
Журналы. Рекламные щиты. Даже пара рекламных роликов…
Я видела полуобнаженного Пакса в печати и на видео, рекламирующего множество брендов, смотрящего в объектив камеры так, словно это прицел винтовки, и он хочет убить свою аудиторию. Все это не идет ни в какое сравнение с реальной жизнью. Его сила, когда он прижимает меня к себе. Свежий аромат мяты и зимнего воздуха. Его вкус, пьянящий и притягательный, когда он проводит языком по моим губам и исследует мой рот.
Я таю от него.
Я сдаюсь.
— Глупая девчонка, — дышит он в изгиб моей шеи, оставляя за собой горящий след поцелуев. — Думаешь, что можешь решать, когда все закончится? Ты моя. — Он целует впадинку у основания моего горла. Лижет меня там, пробуя на вкус. — Моя. — Проводит зубами по моей ключице, погружая их в плоть и кость настолько, что я шиплю. — Моя.
Я вскрикиваю, когда его зубы находят более чувствительную плоть, чуть ниже раковины моего уха. Пакс кусает меня так сильно, что я откидываю голову назад, издавая прерывистый стон, пока он отмечает меня своим ртом.
Запустив пальцы в мои волосы, он напряженно вздыхает, наклоняя мою голову к себе и приближая губы к моему уху.
— Я сделал для тебя кольцо. — Его дыхание обжигает мою кожу, заставляя меня дрожать. — Несколько месяцев назад. Перед выпускным. Я научился плести на YouTube, черт возьми…
Что за?.. Мне нужно посмотреть ему в глаза. Он что, серьезно? Нет. Это невозможно. Не может быть… нет никакого способа… Однако Пакс удерживает меня на месте, не давая пошевелиться, его член упирается в мой набухший живот, а он продолжает шептать мне на ухо.
— Твой отец заставил меня пообещать подождать, но к черту это, Чейз. Я не буду ждать. Нам суждено быть вместе. Я буду лелеять твое сердце. Буду поклонятся твоему телу. Твоя душа принадлежит мне, и я смогу ее сохранить.
Мой мозг перестает работать. Я не могу… даже… думать.
Пакс отступает назад, и от яркого огня, горящего в его глазах, у меня перехватывает дыхание.
— А это? — говорит он, берет мою руку и подносит к центру своей груди, прямо к сердцу. — Ты претендуешь на это? Хочешь, чтобы это было только твоим, больше, чем все, что ты когда-либо хотела раньше?
— Да. — Иисус. Я вкладываю в это слово всю убежденность и силу, которыми обладаю. Но оно выходит так тихо, словно я запыхалась и не могу перевести дыхание.
Пакс резко кивает, всего один раз. Его ноздри раздуваются, челюсть сжимается, когда он перемещает мою руку на юг, обхватывая пальцами свой член.
— А это? Это твое, Чейз? — требовательно спрашивает он.
— Да.
— Тогда остается только вопрос о моей душе, — решительно говорит он. — Ты показала мне, что она у меня еще есть, и я уже отдал ее тебе несколько месяцев назад. Итак я весь твой. Мне больше нечего дать. — Он обрушивается на меня, как приливная волна. Шторм. Толкает меня на кровать, подхватывая в последний момент, спасая от резкого приземления.
Раздвинув мои ноги, он располагается между ними, но не сразу проникает в меня. Рукой проскальзывает между нашими телами, и я шиплю от этого прикосновения, мои глаза закатываются. Он точно знает, где меня коснуться…
Мир трещит по швам.
Я как громоотвод, пораженный ударом молнии.
— Черт, ты такая мокрая, — стонет он.
В темноте он поглаживает и перекатывает мой клитор все более быстрыми движениями, пока я не начинаю вибрировать в его руках… Такое ощущение, что я ускользаю из реальности, не в силах сохранить свою физическую форму, когда поднимаюсь, плыву, выхожу за пределы…
Боже мой. Черт возьми, я сейчас сломаюсь.
