боли сжали гладкую жесть коробки.
Его теплые темно-карие глаза поймали ее взгляд и не отпускали. И она позволяла глядеть себе в лицо. Смотри. Читай. Помоги! Я не справляюсь одна.
Июльское дыхание сбилось с привычного ритма, и ответ был тихим:
– Нет.
После этого она смогла только уткнуться носом в его грудь. Где-то между ними остро впивались в тела ребра жестяной коробки с чаем. Остро и больно.
Илья забрал мешающий предмет, и жесть глухо ударилась о поверхность стола. И после того как им в животы перестали упираться острые углы и ребра, обнял.
– Очень трудно, да?
Три слова, которые вдруг развязали все болезненные узлы. Он знает. Он понимает. Он чувствует.
Майе оставалось только покивать, задевая носом мужскую грудь.
– Прости. Могу сказать лишь, что… это было мимолетное, – его голос и в самом деле звучал зелеными виноватыми нотами. – А сейчас они стараются на этом заработать, только и всего.
Их… можно понять. Ревность вспыхнула прощальным столпом и притихла. А Майя вздохнула. Он же предупреждал. Сразу, тогда, говорил про прошлое. И она обязана вынести все это.
Руки сами собой легли вокруг мужской талии, большой палец залез под ремень в середине спины.
– Ты жалеешь, что решила остаться? – легкие светло-синие нотки волнения в голосе.
Как ты можешь сомневаться во мне, Июль? Разве ты не читал книгу, которую я нашла в твоей библиотеке?
– Встретить весну – значит принять и зиму[19].
– Ты же моя храбрая революционерка, – твердые губы привычно прижались к макушке. – Я знал, что ты музыкант, но не догадывался, что поэт.
Майя еще раз вздохнула. И с этим вздохом распустилось окончательно все туго и больно завязанное.
– Это не я поэт. А твой Антуан.
– А я думал, что он твой, – а потом отодвинулся, чтобы посмотреть в лицо. – Вообще я хотел тебя пригласить послезавтра в гости к своим родителям. Мне кажется, вам пора познакомиться.
Его указательный палец коснулся кончика ее носа. Именно поэтому Майя впала в состояние полнейшей растерянности. Именно из-за этого жеста. Именно! А вовсе не из-за перспективы познакомиться с родителями Ильи.
– Хорошо, – она совершенно кошачьим жестом уткнулась носом в его вкусно пахнущую ладонь. – Мне там можно будет молчать?
– Можно, конечно, – очень ровным июльским голосом. – Но, знаешь… мне кажется, что это как с «чинно порыдать» – не получится у тебя.
Вот взрыва смеха она от себя точно не ожидала. Улыбнулся и он.
– Надеюсь, у твоих родителей крепкие нервы.
– Не волнуйся, – пальцы легко коснулись щеки. – Моя мама тебя уже видела, так что имеет вполне исчерпывающее представление о том, чего ждать.
Земля сделала под ногами пару незапланированных оборотов. Майя вцепилась в его рубашку для надежности. Когда? Как?! А впрочем…
– Я даже знать не хочу! Где твоя мама меня видела!
– Уговорила, не скажу, – невозмутимо накрывая ее руку своей ладонью. – Значит, в субботу едем, а сейчас пьем чай.
И они пили чай.
Осень. Сентябрь
Музыкальное сопровождение: И. Штраус-сын. «На прекрасном голубом Дунае»
Это был пятый сентябрь в стенах консерватории. И он разительно отличался от предыдущих четырех. Совсем другая девушка вошла в двери учебного заведения. И дело не в том, что она стала на год старше. И не в том, что формально уже и не была девушкой. И не в другой, гораздо более дорогой одежде на ней. И даже не в том, что Майя впервые встретила новый учебный год с академической задолженностью. Нет, она была иная вся. И во всем.
Пока сокурсники вальяжно втягивались в образовательный процесс, обмениваясь каникулярными впечатлениями, Майя уже пахала вовсю. Ей втягиваться никуда не надо было. У нее семестр начался еще в августе. И сейчас – только успевай бегать на занятия, а в перерывах в деканат или на кафедры – договариваться. На праздные беседы времени не было совершенно, всезнающий Севка держал в курсе новостей и сплетен. А вот Аня обижалась – после каникул ей явно хотелось многое обсудить с подругой, но у Майи категорически не хватало времени. Все, что не занимала учеба, отдавалось в безраздельное июльское пользование.
Тем более Его Высочество Июль подкидывал задачек.
Спеша от метро на занятия, Майя вспоминала недельной давности задачку. А именно – знакомство с родителями Ильи.
Майя себе тогда запретила волноваться. Просто запретила – и все. У нее вообще в последнее время с дисциплиной стало ладиться. И получалось не волноваться ведь! Даже загородный поселок, дом – или это называется усадьба? – и прилегающую территорию как-то переварила. Все-таки готовила себя, настраивала. Но когда увидела маму Ильи…
Майя узнала ее. Ту женщину, с которой Июль разговаривал после концерта в галерее. Вот, значит, как? Майя успела только один раз на него оглянуться, поймать спокойный взгляд – а потом понеслось. Знакомство, стол, сервированный, как было сказано, по-домашнему – на веранде.
И, наверное, это место сыграло свою роль – ароматы с клумб и кустов, какие-то невиданные цветы вокруг, отец Ильи, солидный и седой, который добродушно подшучивал над женой и ее увлечением садом. И как-то сами собой стали задаваться вопросы про цветник, и были озвучены вполне благожелательные ответы и даже приглашение на флористическую выставку через месяц. И тут всю пастораль нарушил сорвавшийся с губ Майи вопрос. Он на самом деле не давал покоя.
– Вам понравился концерт?
Женщина несколько секунд внимательно смотрела на собеседницу. Она явно обдумывала ответ.
– Очень понравился. Как исполнение в квартете, так и соло. В соло прозвучало даже ярче.
Теперь пришел черед Майи думать над тем, что сказать. Но тут в разговор вступил отец Ильи.
– О каком концерте речь?
– В июле у Майи был концерт, – женщина обернулась к супругу. – Струнный квартет, если не ошибаюсь?
А потом снова посмотрела на девушку. Прямо в глаза.
Это экзамен.
Ну и отлично. Майя как раз сейчас все долги академические досдает.
– Да, июльский концерт. Очень важный для меня, я к нему готовилась. Рада, что вам понравилось.
Ответом был лишь кивок головой. А потом принесли арбуз, и разговор пошел про то, что август хорош арбузами и дынями, и о том, кто что больше любит. Арбузом Майя, разумеется, уляпалась – это было просто неизбежно. Приняла стоически свою оплошность, тем более что почти сразу Илья подал ей салфетку. Кажется, главный экзамен состоял совсем в другом. И был успешно выдержан.
Оценку свою Майя получила при прощании. Не ожидала, но получила.
Поцелуй в щеку – это первое. Едва
