мотор, выехал на дорогу… Ещё через двадцать минут, добравшись до безлюдного места, Ярослав остановился и дождался, когда к нему переместится Роман.
— Жди здесь, — сказал тот сводному брату.
Впереди ждала самая неприятная часть. Роман притащил с собой тело едва дышащего Кирилла. Поместил его на переднее сиденье, облил алкоголем. Пустую бутылку бросил на второе сиденье. Сел рядом и, путем ухищрений, сделал так, чтобы машина разогналась. Когда та набрала скорость, Роман направил её в столб, а сам выпрыгнул наружу. Такой трюк не обошёлся без последствий, но тело ожидаемо исцелило все травмы.
Машина врезалась хорошо, перевернулась и разбилась всмятку. Сам Кирилл впечатался в лобовое стекло, добавляя себе смертельных ранений. Ну а дальше оставалось только облить тачку бензином, поджечь и быстро свалить с места, пока огонь пожирает следы преступления.
* * *
Ночь на даче закончилась смесью неловких ситуаций, отдельных драм и душевных посиделок. Неловкость заключалась в том, что это всё же были студенты, молодые, беззаботные люди, которые ещё и выпили недурственно. Были разговоры из разряда «Ты меня уважаешь?!», были и страстные поцелуи у стихийно возникших парочек, были и те, кто не выдержал и проблевался, перебрав.
Сам я лишь делал вид, что пью, смачивая губы тем, что мне регулярно наливали в стакан. Напиваться, когда в мире есть те, кто желает тебе смерти — было бы глупо.
Я ведь так и не разобрался, кто меня убить тогда в парке пытался. То ли Коршунов, то ли ещё кто. Если он, то зачем ему отрицать? Причем отрицать упорно. Чего он хочет этим добиться? Не хочет принимать на себя вину? Ну так у меня на него столько компромата, что подосланные убийцы — это мелочь на общем фоне. Да и если подумать… У него нет мотива посылать убийц. Сейчас, на более менее трезвую голову я это понимаю. Нет, понятно, что между нашими семьями большая кровь. Но, во-первых, самолично он в этом не участвовал. Виноваты ли дети за грехи родителей отдельный вопрос, на который у меня нет однозначного ответа. Во-вторых, то, что мы с ним подрались, тоже не повод отправить убийц. Или повод?
Допускаю, что в мире есть такие аристократы, готовые убить за косой взгляд. Но в том-то и дело, что Коршуновы не произвели на меня такое впечатление. Со слов Камилы и тех слухов, что до меня дошли, они скорее выглядели как семья в отчаяньи. Опальный род. Если бы Коршунов и правда отправил ко мне убийц, то у князя появился бы лишний повод прижать их. Или нет? Черт, я по-прежнему слабо разбираюсь в местных порядках.
Домой я отправился часа в два ночи, когда основное веселье пошло на спад. Со мной уехала где-то половина группы. Ну как со мной… Добирались на нескольких машинах, благо из дома Сергея можно было вызвать такси. Всем нам было в одно место. Те, кто жил в городе, предпочли остаться с ночевкой. Также остались те, между кем возникла «любофь».
Из всего многообразия вечера стоит отметить разговор с Бастардом. Он как-то выделил минутку и подошёл ко мне, когда рядом никого не было.
— Ты тут не запарился?
— Нормально. Люблю огонь.
— Ну да, единение с миром, все дела.
Постояли, наблюдая за тем, как трещат угли и как шипит мясо.
— Так это правда, что ты аристократ? — разрушил идиллию момента Сергей.
— Моя фамилия Соколов, так что да.
— Как же тебя к нам в институт занесло? В курсе, что тебя вся группа не раз обсудила? Особенно девчонки любят эту тему.
— Аристократ я только на бумаге. По факту же обычный человек.
— Не скажи… — покачал он головой, — Я видел, как ты уделал тех парней. Жестоко и красиво.
— А ты сам? — глянул я на него, — Говорят тоже не простых кровей.
— Как сказать… Моя мама восемнадцать лет назад переспала с аристократом. Спустя девять месяцев появился я. Отца я никогда не видел и даже фамилии его не знаю.
— А мать не сказала? — удивился я, — Прости, если лезу, куда не надо.
— Да нормально… Я давно научился воспринимать эту ситуацию с юмором.
— Полезное умение.
Я попробовал представить, каково это, жить без отца и не знать, какая у него фамилия. И не смог.
— У мамы научился, — с затаённой гордостью сказал он, — Она у меня пробивная. Всё это, — кивнул он на дом, — Заработала своим трудом.
Непонятно, к чему такие откровенности. Почему-то чувствовалось, что Сергей чего-то хочет, но чего именно — прямо не говорит. Пообщались с ним немного, обсудили всякое разное, потом он отправился в дом. Я тоже с ним пошёл. Стоять на улице надоело и пока мясо жарится, на пару минуток можно заглянуть внутрь и пообщаться с другими однокурсниками.
Так и прошёл вечер. Засыпая у себя в постели, подумал, что в целом было неплохо, получилось расслабиться.
* * *
Собрание аристократов отличалось от посиделок простолюдинов… всем. Местом встречи выбрали пафосный клуб. Матвей туда готовился, как на смертельный бой. Выбрал лучшую свою одежду, намарафетился так, что…
— Ты сверкаешь, как алмаз. — подколол я его.
— Так и надо. — не повёлся он, — Главное, выглядеть так, будто это что-то заурядное и естественное.
Слушая такие замечания, которые были регулярными в нашем общении, я не раз задумывался, что с соседом мне повезло. Пусть это и накладывало ограничения, зато Матвей выступал прекрасным источником информации. Как вести себя, с кем и как общаться, как одеваться и ещё много других «как».
— Какой план на сегодня? — спросил я.
— Повеселиться, конечно же, — глянул он на меня недоуменно, мол, чего задаёшь глупые вопросы, на которые столь очевидны ответы.
Это было частью его личной философии. Он никогда не говорил, что идет снимать девушку. Нет, каждый раз он шёл, чтобы хорошо провести время, ничуть не привязываясь к результату. Не все выходные он проводил с новой красавицей, но я ни разу не видел, чтобы он унывал из-за обломов.
— Чтобы ты понимал… — обронил он как-бы невзначай, — На таких тусовках большую роль играют ненавязчивые понты. Это способ показать себя и унизить других.
— Например, как?
— Да полно способов, — ответил он, разглядывая себя в зеркало, — Те же часы. Если у тебя есть такие, которые стоят больше миллиона, то можешь попробовать конкурировать с самыми богатыми представителями на нашем курсе. Если нету, то лучше и вовсе идти без часов.
Миллион… Да за такую цену это уже не часы, а магический артефакт, со встроенным свойством, как и сказал Матвей, одним фактом своего существования унижать других.
— Мы
