архитектура – не его конёк. Может, и не она.
Погода не баловала: шел дождь, иногда переходящий в мокрый снег.
Небо затянуто тучами, но гавань подсвечена, несмотря на утро, яркими огнями, которые помогали кораблям не сбиться с курса. Прожектора здесь заменяли маяк.
Кораблей было немало, но по сравнению с «Королем» почти все смотрелись как кильки рядом с большой тихоокеанской сельдью (которую они, по понятным причинам, не добывали).
Наконец, моряки сошли на берег. Данилов спустился по трапу вместе с Борисом Николаевичем и бомцанской командой.
Ура, вот и твердая земля!
Первым делом он огляделся. И сразу отметил: недалеко стоял пришвартованный «драккар» – патрульное судно Легиона. В ряду пузатых «торговцев» и «рыбаков» он был хорошо узнаваем по своим хищным контурам, даже если бы над ним не реял знакомый флаг с грозовой руной. Но Младший убедился, что молота рядом с руной нет. Значит, это не охотники за головами. Копья тоже не было. Рядом с руной-молнией была буква «Л», точь-в-точь как русская.
«Это греческая буква. Как у спартанцев Лаконии», – вспомнил Младший какой-то фильм. Но означает она, вероятно, Легион. Хоть это и неграмотно.
Рядом с драккаром на пристани переминались несколько часовых. На них были, конечно, не рогатые шлемы, а каски, похожие на немецкие. Это явно легионеры, Младший уже научился их отличать. Далековато забрались от своей базы. Хотя, если подумать, тут только неширокую в этом месте Балтику пересечь. Но раз здесь не их территория, а «свободный город», то и опасаться нечего. Надо вести себя максимально спокойно. Да и какие у них могут быть претензии к Саше?
Жаль, что никто не подсказал ему, где найти экуменистов.
Спросить у Скаро он по понятной причине не успел, Юхо и Борис Николаевич только пожимали плечами, как и Василий с Эдиком. А спрашивать штурмана Младший не захотел, дабы избежать лишних вопросов и подозрений.
Но если уж искать прогрессоров цивилизации, то где, если не здесь? Даже отсюда было видно, как город велик.
Таможенную проверку он прошёл вместе со своими. Так проще.
Процедура оказалась краткой и включала визуальный осмотр и несколько вопросов вроде «цель вашего визита?».
Младший был наслышан, что бывает полный досмотр, куда более дотошный, чем в Уфе или Питере. Даже в задницу, мол, заглядывают и приборами просвечивают. Его очень напрягала такая перспектива, но оказалось, что такое тщательное исследование – только для лиц, показавшихся таможенникам подозрительными.
Николаич пояснил, что так ищут контрабанду – вещи, за которые не заплачена пошлина или которые запрещено ввозить. Например, наркотики. У Младшего был только рюкзак, битком набитый. Но команду траулера тут явно знали. Может, если бы он шёл один, его бы остановили и пригласили в отдельную комнату… Сашу, кстати, предупредили, что в таких случаях нельзя сопротивляться или предлагать взятки. Мол, это бесполезно, только хуже сделаешь. В общем, когда подошла Сашина очередь к строгому офицеру в чёрной форме и в фуражке с гербом Вольного Ганзейского Города, сердце его колотилось, хотя он и старался не показывать своё волнение.
Но всё прошло гладко и легко. Офицер занёс имя (он назвался Иваном Подгорным, всем было плевать) в компьютер, его сфотографировали и выдали Ausweis. Он мог находиться в городе бессрочно, выходить и возвращаться, но должен отмечаться в Ратуше раз в неделю. Более чем либерально.
Ружье Младшему пришлось показать, посмотрели калибр, но оно не вызвало проблем, как и пистолет. Просто записали в журнале и предупредили, что с оружием можно во Внешний город, но нельзя во Внутренний.
«Учтём».
И вот он слышит «Nächst!». Ура, можно выдохнуть, обошлось без полного досмотра.
Его товарищей досмотрели ещё быстрее. Капитан отпустил всех только на три часа. Это была маленькая месть за драку в Свиноустье. Поэтому они получили разовые пропуска, которые можно будет предъявлять патрульным, а при возвращении сдать.
Тут же на пирсе Саша простился со своими очередными временными «попутчиками» на Дороге. Без лишних слов и сантиментов.
– Удачи тебе, Саня!
– А вам счастливого плаванья.
– Плавает говно, – усмехнулся Борис, хлопая его по плечу. – А мы становимся на ремонт до весны. Зимой рисковать не будем, шторма… Так что у тебя есть время передумать.
Младший пообещал, что подумает, понимая, что лжёт. Решение принято.
Шаман протянул ему свою руку, жесткую и цепкую.
– Иди путём. Мочи козлов и будь здоров. Ещё свидимся.
– Спасибо, Шаман. А где увидимся?
Наверное, это просто была фигура речи. Младший вдруг вспомнил, что бывший траллс всегда вместо «спасибо» говорил «душевно». Видимо, в Таймырской Народной так принято.
– Нет. Не там, где все, – ненец рассмеялся, первый раз Саша слышал его смех. – Раньше свидимся. Да какой я шаман? Я босяк. И кузнец. А шаман тут – ты.
Младший не знал, что бы это значило. Но из вежливости кивнул многозначительно. Или этот тоже верит в его особую судьбу? Ну, тогда сам бог велел… оправдать их доверие. Людей, которые совсем его не знали, которые видели только то, что на поверхности. И скорее всего, просто посмеивались над ним, недотёпой. Он давно вышел из детства, чтобы в такое верить.
Ему и самому стало смешно, так заразительно смеялся Шаман. Это был не злой смех. Просто еще одна встреча на пути со странным человеком, который вот-вот растворится в тумане. Хорошо, хоть не стал ничего дарить, а то это явно была бы заточка или отмычка.
И вот опять всё своё Младший нёс с собой. С чем пришёл, с тем и ушёл.
За ним уже давно никто не следил на борту. Он был полноправным членом команды. Так что легко мог прихватить что-нибудь полезное для себя – инструмент какой-то, или еды, но сама эта мысль была ему противна. Тут не война, и это было бы не трофеем, а воровством у своих. Поэтому он не взял с корабля даже алюминиевой ложки.
Эти люди не были к нему так уж добры, но были честны, открыты и, хоть благотворительностью не занимались, ни разу не обманули (в этом он не был согласен со Скараоско). А в нынешние времена такие отношения – редкость, Александр в свои годы уже это усвоил. Всякое случалось за месяцы плавания, показавшиеся долгими. Были и неприятные смешки, и тяжёлые грязные работы, которых ему, особенно вначале, доставалось больше, чем другим. Но было и хорошее. И, самое главное, он спасся от очередной резни. Он обязан им жизнью. А вещи и
