прислонялся к спинке дивана с закрытыми глазами, но почувствовал, как подушка рядом со мной опустилась. Я почувствовал, как Луна зацепилась своей рукой за мою и прижалась к ней, вытянув ноги.
— Ты ведь знаешь, что то, что говорит твой отец, неправда? — тихо спросила Луна, — и что он — осел. — Добавила она.
На моих губах появилась несколько принужденная ухмылка.
Я не мог вымолвить ни слова.
Мне было неловко проявлять столько эмоций и слабости, и я только учился справляться с этим и понимать, что показывать свои чувства — это нормально.
В присутствии отца мне всегда хотелось быть сильным и показать ему, что его слова годами отскакивали от моего тела, как камни.
В Луне было так много того, что я ценил.
Вообще-то, мне нравилось в ней все, но сейчас я понял, что у нее был талант, когда нужно сказать что-то, а когда нет.
Кроме того, она всегда попадала в нужные слова.
Я сглотнул комок в горле, прежде чем заговорить, давая ей возможность заглянуть в мою голову и мысли.
— Мне так больно слышать от него что-то подобное и никогда не получать поддержки, которой я так хочу.
Луна положила подбородок мне на плечо, и я почувствовал, как ее взгляд уперся в мою кожу.
Я полагал, что не услышать этого невозможно, что я пытаюсь подавить слезы и не могу больше их прервать.
— Я так больше не могу, Луна.
Впервые я позволил себе все те чувства, которые обычно старался подавить. Я прислонил свою голову к ее голове, и наши руки переплелись.
— Я больше не могу притворяться, что мне все равно, что думает обо мне папа, но мне не все равно, и это очень дерьмовое чувство. — Продолжал я и почувствовал, как по моим щекам побежали слезы.
— Все в порядке, Уэс. — Успокоила меня Луна и поцеловала в плечо.
Мне было приятно выпустить все это наружу. В ее объятиях и присутствии я чувствовал себя таким защищенным и понятым.
Я хочу, чтобы она была со мной всегда.
Как может человек из незнакомца превратиться в кого-то, кто так важен для меня? Я не могу перестать думать о ней, и я отдам все, чтобы стать лучшим из тех, кого она заслуживает.
Она была моей первой мыслью утром и последней перед сном.
Моя голова была забита ею.
Я вставал, как болван, с ухмылкой и переворачивал весь мир вверх дном, чтобы ей было хорошо и на ее губах играла улыбка.
— Ты хочешь рассказать мне, что сказал твой тренер? Я выслушаю тебя, обещаю.
Я сел прямо и посмотрел на нее. Хотя из-за темноты я не мог разглядеть всех деталей ее лица, света от фонарей на террасе было достаточно, чтобы увидеть ее.
— Мною интересуются New Jersey Devils.
Я услышал свое разочарование, когда произнес это, но не из-за того, что я сказал, а потому что это фраза, которую я хотел бы сказать своему отцу, если бы он вообще позволил мне говорить так далеко.
Лицо Луны засветилось, как в тех мультфильмах, когда в глазах появляется искра.
— Это не просто хорошая новость. Это потрясающая новость, Уэс.
Я даже не успел ответить на ее фразу, как она прыгнула на меня сверху, взяла мое лицо в свои ладони и поцеловала. Впервые я почувствовал этих пошлых бабочек в животе, если не целый зоопарк, и это было самое прекрасное чувство в мире.
Луна заставила меня испытать самые прекрасные чувства.
— Я боюсь облажаться, не показать себя достаточно, чтобы остаться интересным для New Jersey Devils. — Поделился я своими сомнениями с Луной.
Ее руки снова зарылись в мои волосы, и я почувствовал кончики ее пальцев на своей шее.
— Ты можешь это сделать, Уэс. У тебя есть все, что нужно, и ты это доказал. Помни, ты выходишь на лед каждый день, чтобы гордиться собой. Не своим отцом. Это твоя мечта, твоя страсть. Ты делаешь это только для себя.
На последнем слове она коснулась моей груди.
— И кроме того, я уверена, что футболка New Jersey Devils с твоим номером на спине будет мне очень к лицу. — Ухмыльнулась она.
Я не мог не ухмыльнуться этой идее и обнял ее за талию, чтобы притянуть еще ближе для поцелуя. Луна заставила меня почувствовать столько всего, во что я уже не верил, и я хотел, чтобы то, что она заставила меня почувствовать, больше никогда не прекращалось.
Я нашел свою вечность в моем любимом человеке.
41. Луна
На ужин у нас были макароны. Опять.
Только на этот раз с креветками и томатным соусом с сыром фета. Это меня не смущало, потому что я не могла насытиться им, так же как и какао.
Я старалась лишь несколько раз взглянуть на Уэстона, который сидел напротив меня и накручивал на вилку длинную ленточную лапшу, не доедая ее. Тем временем на его тарелке были разложены маленькие порции нанизанных на нитку тальятелле.
— Тебе не нравится, Уэстон? — Спросила моя мать, поднося бокал с вином к губам.
Уэстон посмотрел на мать.
— Нет, нет. Это вкусно… э-э-э… то есть очень вкусно, но я не так уж голоден.
Он натянул на губы вынужденную улыбку и вернулся к своей тарелке.
— Надеюсь, ты не будешь вести себя так на торжественном приеме, сынок.
— Не волнуйся, меня там даже не будет, отец.
Уэстон сделал ударение на последнем слове.
— Прости?
Пожалуйста, не позволяй этому разговору обостриться.
Все было тихо.
Камилла продолжала со смаком есть свои макароны, и моя мать делала то же самое. Мне ничего не оставалось, как сделать то же самое и притвориться, что это просто тихий разговор между Уэстоном и его отцом.
Сейчас у меня были связаны руки. Я ничего не могла с этим поделать. Кроме того, было бы неправильно вмешиваться.
— У нас вечером игра.
Мистер Синклер вытер рот салфеткой, лежащей у него на коленях, и откинулся назад.
— Ты шутишь, да?
Уэстон посмотрел на отца, который сидел рядом с ним.
— Похоже, что я шучу?
В этот момент я поняла, что ситуация обостряется.
За все время, что мы здесь живем, я ни разу не видела, чтобы они общались так, чтобы в их разговоре была хоть какая-то искра любви и фамильярности.
— Мне кажется, ты меня не совсем понял. Это не приглашение с пригласительным билетом, чтобы ты посетил «Benefits Gala». У тебя нет другого выбора, кроме как явиться
