«дом» очень хорошо подходит для этого.
Вдруг мы оба услышали, как открылась дверь спальни Чарльза, и два голоса стали звучать все громче и громче, пока женский голос не затих, а входная дверь не захлопнулась.
40. Уэстон
Мой мобильный телефон зазвонил, когда я выходила с катка, и я хотела ответить Луне, потому что мне нужно было сказать ей что-то важное. Мне так хотелось рассказать ей все первой и посмотреть, как она отреагирует, когда я сообщу ей эту новость.
Мы с Картером наконец-то стали ближе к тому будущему, о котором всегда мечтали.
Мои мысли были полны Луны, и если бы мне пришлось покупать новую хоккейную клюшку за каждый миг, когда я думал о ней, мне бы давно пришлось взять кредит.
Как обычно, я подъехал к подъездной дорожке и припарковал машину перед прицепом, где на зиму стояла наша лодка.
Мини Камиллы, папина и Руби машины были припаркованы там же, где и всегда, когда все они были дома.
Самое трудное было сделать вид, что все нормально, как только я вошел в дом. Мне хотелось бы высказать это папе, но я знал, что он не отреагирует так, как я надеялся, но я могу попытаться.
Возможно, именно в этот момент он поймет, что хоккей — это хорошее времяпрепровождение. Я скажу папе и покажу ему, что могу заставить его гордиться собой и что он может гордиться мной.
Я сделал еще один глубокий вдох, затем достал из кармана куртки ключ и вставил его в дверной замок.
Я снова почувствовал вонючий запах ванили и дерева от свечей Камиллы, которые она всегда зажигала, когда была дома, говоря, что они должны пахнуть как кафе со свежими булочками с корицей из духовки.
Но пахло скорее подгоревшими булочками с корицей, пролежавшими несколько недель в морозилке, потому что никто не хотел их есть.
У Камиллы был плохой вкус не только к мужчинам, но и к свечам.
Она была из тех, кто всегда брал свечи, которые никто не покупал, потому что они так отвратительно пахли.
Я положил свою спортивную сумку рядом с собой и достала обзор, надеясь встретить Луну. Руби помахала мне рукой, отпивая маленькой чайной ложечкой, чтобы попробовать соус.
Глубокие темно-карие глаза Луны уже нашли меня, и я коротко улыбнулся ей, на что она ответила, а затем сосредоточилась на помидорах, которые нарезала.
Похоже, сегодня готовили Руби и Луна, что было хорошим знаком, потому что я сам готовил себе ужин, когда готовила моя мачеха.
— Привет, папа. — Сказал я, глядя на него в надежде, что он посмотрит на меня из-за ноутбука.
Он не поднял, если только я не собирался сказать, что больше не буду играть в хоккей и хочу присоединиться к его строительной компании.
— Мне есть что тебе сказать, это хорошая новость, и я думаю, что ты будешь счастлив.
Я сел за круглый деревянный обеденный стол напротив него и завороженно смотрел на него, надеясь, что смогу что-то разглядеть в его жестком выражении лица.
Как человек может быть таким холодным?
Впервые отец перевел взгляд с ноутбука на меня, сдвинул очки с переносицы и положил их рядом с собой.
— Что ты хочешь сказать, сынок?
Я уперся предплечьями в столешницу и приготовился говорить. Впервые у меня было ощущение, что он меня выслушает.
— Тренер хотел поговорить со мной и… — Начал я, но он прервал меня, прежде чем я успел закончить фразу.
— Уэстон, только не эта тема снова. Я не хочу об этом слышать.
Я недоуменно посмотрел на него и сглотнул комок, образовавшийся в горле от его слов. Я взглянул на Луну, когда понял, что она и ее мама прекратили свой разговор и слушают нас с папой.
— Но…
— Нет никаких «но», Уэстон. После колледжа ты поймешь, что твой дерьмовый хоккей ни к чему тебя не приведет.
Я покачал головой и начал нервно постукивать ногой по полу.
— Приведи себя в порядок, пожалуйста. Сейчас будет подан ужин.
Он еще что-то пробормотал в бороду, но я уже не расслышал, что, наверное, и к лучшему.
Не оправдывая себя, я поднялся со стула, взял спортивную сумку и пошел вверх по лестнице, где меня встретила Камилла. Я проигнорировал ее приветствие и избежал ее руки, которой она всегда пыталась провести по моим волосам.
Самое неприятное в этом дерьмовом разговоре было то, что мой отец сразу же вернулся к своей работе на ноутбуке после того, как я сказал хоть слово о хоккее. Я бросил спортивную сумку перед шкафом, устроился на своем старом кожаном диване, откинулся на спинку и закрыл глаза.
Я никогда не признавался в этом никому, кроме Луны, но мне было очень больно осознавать, что моему отцу наплевать на все, что я делаю или чего уже добился.
Он всегда внушал мне, что мое увлечение хоккеем — полная чушь и пустая трата времени.
Он не видел меня на льду годами.
То, что папа неоднократно говорил мне, что ему это неинтересно и что мне не нужно даже заводить разговор о хоккее, всегда было ударом в живот.
Папа так и не удосужился прийти ни на одну из моих игр.
Он до сих пор не знает, как называлась моя команда, не говоря уже о моем заднем номере.
Я ненавидел отца за это.
Иногда мне казалось, что я каким-то образом ищу утешения во всех девчонках, которые прилипали к моей заднице, особенно после игр. В то время как некоторые парни из моей команды уезжали домой с девушками или родителями праздновать победу, я исчезал с девушкой у нее дома, потому что не трахался в машине.
До вчерашнего дня.
В мою дверь постучали, и я услышал, как она приоткрылась.
— Уэс? — Прошептала Луна.
— Мгм.
Луна закрыла дверь, и я услышал ее легкие шаги по деревянному полу.
— Почему у тебя не горит свет?
Я тихонько всхлипнул, пытаясь подавить слезы в присутствии Луны, поэтому я просто не ответил ей. Для меня было ново, что кто-то заботится обо мне, кто-то присматривает за мной после того, как мой отец постоянно говорил всякую чушь.
Этим кем-то теперь была Луна.
Иначе мама всегда утешала меня или останавливала папу от подобных высказываний, но теперь ее не было рядом.
Я не знал, где она сейчас, но я перестал пытаться связаться с ней, потому что никогда не получал ответа от мамы. Я все еще
