туда.
— Как, по-твоему, я могу это сделать? Сказать тренеру, что я должен покинуть лед в середине игры, потому что я должен присутствовать на твоём гребаном гала-концерте?
— Я думаю, мы уберем со стола. — Спокойно сказала моя мама.
— Ты можешь оставаться на месте, Руби. Ты можешь быть свидетелем того, каким разочарованием для нашей семьи является мой сын.
Я ненавидела Рика Синклера всем, что было мне дорого.
Как мог кто-то так отвратительно отзываться о его сыне и так опозорить его?
Если бы он послушал Уэстона или пришел на одну из его игр, он бы знал, что Уэстон — это не что иное, как разочарование. Рик Синклер был горьким стариком, который, вероятно, по утрам выщипывал пинцетом свои седые волосы со скальпа.
Я взяла свою тарелку с лапшой и стакан и встала.
— Луна? — Тихо произнесла мое имя мама, когда я повернулась спиной к столу и поставила свою посуду на кухне.
— Пожалуйста, сядь на место. — Прошептала она, и я посмотрела на стол.
По щекам разлилось покалывающее тепло, пульс участился, и я чувствовала это всем телом.
— Я не собираюсь и дальше сидеть здесь и слушать, какое разочарование приносит Уэстон. Если бы ты больше внимания уделял своему сыну, ты бы знал, что он не просто разочарование.
Боже мой. Неужели я только что сделала заявление человеку, который ремонтировал наш дом и позволил нам здесь жить? Я сделала.
У меня сейчас будет остановка сердца? Да.
Жалею ли я о том, что только что сказала? Никогда.
Мистер Синклер смотрел на меня в шоке, и в моем воображении я видела, как мы с мамой собираем чемоданы. Мама только покачала головой, а Камилла опрокинула всю жидкость из своего винного бокала в горло. Либо эта женщина была слепа и чувствовала только запах денег мистера Синклера, либо она была глупа и любила этого старого, горького человека.
Мистер Синклер отодвинул стул и бросил салфетку на стол рядом со своей тарелкой.
— На вашем месте я бы быстро отказался от своих слов, юная леди.
— Папа. — Пробормотал Уэстон.
— Ты собираешься появиться на гала-концерте «Бенефис». Разговор окончен.
Мистер Синклер протопал к входной двери, и через некоторое время послышался громкий звук мотора его машины.
Мама бросила на меня сердитый взгляд.
— Луна, мы поговорим позже, а сейчас я хочу, чтобы ты поднялась наверх и придумала, как извиниться перед Риком.
Я поднимусь с любовью, но даже не подумаю о том, как извиниться перед этим человеком.
Я посмотрела на Уэстона, который бросил все, как и его отец, и помчался вверх по лестнице.
— Рик и Уэстон успокоятся, и все будет хорошо. Как всегда.
Камилла вела себя так, словно эта ситуация была почти обыденной.
Я взбежала по лестнице и услышала, как дверь в комнату Уэстона захлопнулась, и убедился, что пока оставили его в покое.
Я лежала на кровати в своей комнате и смотрела на белый потолок, рассматривая ужин.
О чем, черт возьми, я думала?
Не то чтобы я жалела о своих словах, но я думала о том, что чувствовал тогда Уэстон.
Мне следовало держать рот на замке.
Разве не правильно было бы молчать и смотреть, как мистер Синклер так избивает Уэстона?
Любой здравомыслящий человек сделал бы что-нибудь или вообще не произносил бы этих слов. Рик Синклер был далек от здравого смысла.
Мне нужно было поговорить с Уэстоном, потому что я почему-то начала бояться, что он думает об этой ситуации и не злится ли он на меня. Но было бы хорошо, если бы ситуация успокоилась, а разговор я искала позже.
Я немного отвлеклась, достала из сумки ноутбук и начала писать журналистское эссе на тему контроля в спорте.
Собственно, вначале, когда я начала изучать тему, мои мысли были заняты этим эссе.
Но это продолжалось недолго.
Внезапно я проснулась от звука закрывающейся двери моей спальни в ванную комнату. Ноутбук лежал уже не передо мной, а на тумбочке рядом со мной. Небольшая лампа с маленькими белыми цветочками в качестве детали абажура тоже была выключена, и меня накрыло шерстяное одеяло.
Это была не мама, потому что когда я посмотрела на свой телефон, чтобы проверить время, то увидела, что она написала мне сообщение.
МАМА
Завтра мы снова поговорим.
А пока подумай над тем, что ты сказала.
Хотя мне не хочется признавать, что ты права.
Я выключила телефон и бросила его в изножье кровати. В темноте моей комнаты сквозь щель в двери был виден свет в ванной.
Я подошла к двери и осторожно постучала в нее.
— Да. — Раздалось эхо, и как только я приоткрыла дверь, Уэстон, стоявший ко мне спиной, включил воду в душе.
Я могла бы поставить перед душем походный стул и смотреть на его спину, и мне бы даже не надоело это делать.
Я также рассматривала его задницу.
Я думаю, что задницы хоккеистов были очень привлекательными. Особенно эта задница прямо передо мной. Он все еще стоял ко мне спиной, и я видела, как зеркало над умывальником начинает медленно запотевать.
Мне захотелось его близости. Поэтому я закрыла за собой дверь и сняла с себя всю одежду, пока Уэстон позволял воде плескаться у него на голове. Я открыла стеклянную дверь, отделявшую меня от него, и шагнула в душ.
Первые капли ударили по моему телу, и я могла поклясться, что они оставили следы ожогов на моей коже. Настолько горячей была вода.
Я быстро привыкла к жару воды, да это и не имело значения, так как я обхватила его руками и обняла сзади. Я прижалась к нему всем телом и почувствовала, как руки Уэстона коснулись моих.
Горячая вода плеснула мне на голову, и я почувствовала, как волосы прилипли к моей спине. Моя щека коснулась его спины, и я поцеловала его в спину. Когда я поняла, что он повернулся ко мне лицом, хватка Уэстона ослабла, как и моя.
Он посмотрел на меня сверху вниз, и красные, подчеркнутые темно-карие глаза, которые обычно сияли, потеряли свой блеск и уставились на меня.
Отдельные пряди волос прилипли к его лбу, и, несмотря на воду, которая лилась на нас из душевой лейки, я видела отдельные слезы, катившиеся по его красным щекам.
Сейчас, в этот момент, он был похож на фарфор, который уже треснул и вот-вот разобьется на тысячи осколков. Я не хотела, чтобы он разбился, и готова была сделать все, чтобы защитить его от этого, потому что хотела, чтобы он знал
