Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
государственной власти или церковным иерархам. Из герцогства своего супруга Беарн Маргарита писала брату о жестокостях, которые творятся ради искоренения ереси: «о бедной женщине, при пытке потерявшей ребенка… и многих других злодеяниях, которые должны быть известны только вам». Она, как зачастую случалось, действовала очень осмотрительно, протестуя не против принципа как такового, а скорее против крайностей в гонениях.
Жалуясь на местного епископа, проповедующего, что и король, и его сестра поддерживают еретиков, Маргарита подчеркнуто дистанцировалась от тех, кто не согласен с «реальным присутствием Христа» во время мессы: «Слава Богу, милорд, никто из наших людей никогда не проявлял себя как сакраментарий». Однако она и ее супруг полагали, что местные монахи «нашли способ положить отраву в кадильницы», и пытались справиться с ними.
Она поссорилась со своим бывшим протеже, суровым французским богословом Жаном Кальвином, по поводу ее поддержки двух мистических проповедников[56]. Напротив, папа римский (любивший беседовать с Маргаритой) был склонен считать ее своим представителем при дворе Франциска. В те годы все добрые католики получили новый повод для оптимизма. Открытие Тридентского собора в 1545 году засвидетельствовало дух нового Крестового похода католической церкви, на нем обсуждались и искоренение коррупционных практик, и доктринальные указы. Однако Контрреформация сама по себе в предстоящие годы неизбежно станет поводом для агрессивных действий в отношении инакомыслящих. В начале 1545 года Маргариту шокировало, когда Франциск, по просьбе папы, санкционировал массовое убийство, по всей видимости, нескольких тысяч (оценки значительно расходятся) членов неканонического религиозного течения вальденсов.
Вероятно, Маргарита, как она нередко делала, искала спасения в литературной деятельности: поощряла окружающих ее литераторов переводить диалоги Платона, а сама начала анализировать связи между идеальной любовью, изображаемой в куртуазных романах, и идеями Платона. В своих южных владениях она собрала вокруг себя одаренных и литературно образованных людей. Однако ее сочинения не дают ясного ответа на постоянную двойственность Маргариты Наваррской по поводу своей женской роли; события тех лет так и не прояснили ее двойственное отношение к себе.
В 1544 году она писала Франциску о желании всей своей жизни служить ему не как сестра, а как брат. С другой стороны, она также нередко писала, что хотела бы родить сотню воинов для службы ему. Наверное, такая смесь идей есть нечто, с чем многим женщинам приходилось сталкиваться и в XVI веке, и во все другие времена.
28
Новые веяния
Англия, Франция, 1544–1547 гг.
В Англии в 1544 году Екатерину Парр, как до нее и Екатерину Арагонскую, оставили регентом, когда Генрих отправился на войну с Францией. Постоянные стычки Англии с шотландцами рассорили Парр с Марией де Гиз, это в некоторой степени напоминало события 1513 года, когда произошло столкновение армий Екатерины Арагонской и Маргариты Тюдор.
Во время регентства Екатерины Парр обе ее падчерицы, Мария и Елизавета Тюдор, смогли понаблюдать, как успешно властвует женщина, – подобное положение вещей было знакомо Европейскому континенту, но не всегда достигало английской земли.
Поначалу даже религиозные разногласия, казалось, несколько сгладились при реформистском усердии новой королевы. Екатерина Парр имела свои литературные устремления: сначала она анонимно выпустила книгу «Псалмы и молитвы» (Psalms or Prayers), а затем, под собственным именем, «Молитвы и размышления» (Prayers or Meditations), что сделало ее первой королевой, которая стала издаваемым автором в английской, если не французской истории. Десятилетняя Елизавета Тюдор в качестве новогоднего подарка преподнесла Екатерине свой перевод книги Маргариты Наваррской «Зерцало грешной души». Когда же Екатерина Парр заказала перевод с латинского на английский язык некоторых из пересказов Нового Завета Эразма Роттердамского (Paraphrases upon New Testament), другая падчерица Екатерины Мария вошла в состав группы переводчиков. Плохое здоровье не позволило Марии завершить перевод Евангелия от Иоанна, но окончательный вариант тем не менее включал пространное посвящение ей как «несравненному цветку непорочности».
Екатерина Парр чуть не пошла путем остальных королев Генриха, когда попала под подозрение за свои реформистские склонности[57]. Мария Тюдор, напротив, смогла приспособиться к религиозному курсу отца, который по-прежнему включал верховенство мессы, обет безбрачия священников и необходимость исповеди. В правление ее брата Эдуарда дела пойдут совсем по-другому.
В начале 1544 года Генрих VIII, которому было уже 52 года, а никаких признаков появления долгожданного второго сына не наблюдалось, утвердил новый Акт о престолонаследии. Если у него больше не будет детей, а его сын Эдуард умрет бездетным, тогда трон перейдет к Марии. Если Мария тоже умрет, не имея наследника, тогда престол унаследует Елизавета. Обе сестры изображены на картине неизвестного художника «Семейство Генриха VIII» (The Family of Henry VIII). В центре на троне сидит Генрих, по правую руку от него стоит юный Эдуард, а по левую – давно умершая Джейн Сеймур, мать этого важного мальчика. Эти трое обрамлены несколькими позолоченными колоннами. Подчеркнуто вне пределов магического круга законной королевской власти, обрамленные менее заметными колоннами, отдельно друг от друга стоят две дочери короля: Мария, старшая, справа от Генриха, а Елизавета – слева.
В декабре 1546 года послание этого семейного портрета ратифицировало королевское завещание, в котором подтверждалось место в порядке наследования и Марии Тюдор, а затем (при условии, что ни ее брат, ни сама Мария не оставят наследников) и Елизаветы. В конце 1546 и начале 1547 года, когда Генрих лежал на смертном одре, восхождение сестер на трон казалось маловероятной ситуацией.
В начале 1547 года произошла большая перестановка. За кончиной тучного и болезненного Генриха VIII 28 января 1547 года последовала, не прошло и двух месяцев, смерть его старого соперника короля Франциска.
Маргарита Наваррская в течение последних нескольких месяцев жила в своих имениях, страдая от артрита и страха перед будущим. В момент смерти брата она была в дороге, стремясь его увидеть – спасти, воскресить; отголосок ее стремительного броска в Испанию 20 лет назад. Она остановилась в монастыре в Пуату, когда ее настигло известие о кончине короля: прошло несколько месяцев, прежде чем она смогла вернуться к жизни. «О, смерть, победившая Брата, / Приди теперь великодушно / И пронзи своим копьем Сестру», – писала она в Chanson spirituelle, и далее:
Моя жизнь была полна сладости,когда опиралась на его,но теперь нет ничего, только пустота и горечь.My life was filled with sugar and honeywhen it was sustained by hisbut now it is nothing but absence and bitterness(Поэма «Корабль»)
Последние несколько лет в отношениях брата и сестры существовали трудности. Однако в итоге он, как она недавно писала ему, поддержал ее «как король, как господин, отец, брат и настоящий друг». Смерть Франциска стала горькой потерей, причем не только личного масштаба: потерей влияния, а также потенциальной потерей пенсии, которую ей назначил Франциск. Неудивительно, что одной из
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
