Алис молчит.
–Что-то не так?– спрашивает Санна.
–Нет, но… То есть вы хотите, чтобы я показала ей фотографию, на которой ее дочь вся в крови и с этой маской на лице?
–Да.
–Хорошо,– соглашается Алис после паузы.– Что-то еще?
–Да. Проверь все заявления о домогательстве по отношению к детям за последние шесть-семь лет. Кто знает, может, кто-то из родителей или родственников заявлял о таком в полицию. Может, мы сможем хоть так добраться до имен.
Обе нажимают отбой, и Санна переключает передачу. Она выруливает на проселочную дорогу, которая приведет ее к лесопилке, хоспису и Кранцу. Человеку, который покусился на Мию Аскар и беседовал с Сатаной.
Медсестра в возрасте пропускает Санну через двери с кодовыми замками, потом проводит по длинному коридору. Освещение в хосписе мягкое и теплое. Пахнет свежеиспеченным хлебом. Чуть дальше по коридору слышны звуки радио, чьи-то голоса шутят и смеются.
–Ваши пациенты могут свободно покидать больницу?– интересуется Санна.
–Да, но за последние пару лет у нас произошло несколько краж со взломом. Крали лекарства. Поэтому мы получили специальное разрешение, и у нас ведется видеонаблюдение по всему зданию. А что?
Санна смотрит по сторонам. Камеры наблюдения и электронные замки. Может, поэтому Кранц и жив до сих пор? Здесь внутри он недосягаем.
–Я полагаю, вы можете предоставить мне список дней с указанием точного времени, когда Хольгер Кранц покидал больницу в последние недели?
–Да, конечно. Но я сразу могу вам сказать, что Хольгер за этот месяц отлучался разве что один раз. Да, а потом ему стало совсем плохо. Я помню, его забирал друг, а после он все время проводил в своей комнате.
Когда Санна показывает медсестре фотографию Франка, та подтверждает, что именно он забирал Кранца. Они проходят дальше по коридору, медсестра кивает в сторону одной из дверей. У дверного косяка закреплена табличка, на которой написано «Кранц».
–Ему очень плохо?– тихо осведомляется Санна.
–Он истощен, у него небольшая одышка. В теле много жидкости, отек ног, ну и все такое прочее. И у него сильные боли. Мы пытаемся снять их обезболивающими по мере возможности, но полностью это сделать невозможно.
–Я понимаю.
–И потом у него панические атаки. Сильные. Мозг оттянул на себя часть сил в последнее время, у него за эти недели случилось несколько небольших инфарктов. Сознание у него затуманено.
–Ясно,– тихо отвечает Санна.
Медсестра откашливается.
–Никто нам ничего не рассказал. Да, вы просто пришли, и я только и знаю, что вы из полиции…
Санна холодно улыбается ей в ответ.
–Может быть, войдем?– предлагает она.
В палате тепло, свет здесь слегка приглушен. Медсестра быстро придвигает себе стул, ставит его у самой двери и шлепается на него. Санна ждет, пока тяжелая беззвучная дверь не закроется окончательно. Внутри стоит сладковатый, почти приторный запах. Спиной к ней в кресле-каталке сидит скрючившийся человек. По телевизору идет какая-то телевикторина. Звук выключен.
–Хольгер Кранц?
Он не реагирует. Чувство отвращения нарастает в ней по мере приближения к нему. Она не может стряхнуть с себя мысль о детях, о масках. Маленькая Мия, потом ее тело на мостках у карьера.
Мешковатая фигура в кресле делает какое-то движение. Синий отсвет экрана помигивает на его голове, плечах и руках. Кажется, он спит.
–Хольгер,– снова тихо повторяет она,– меня зовут Санна Берлинг. Я из полиции, я здесь, чтобы задать вам несколько вопросов.
Перед ней лишь оболочка человека. Он не спит, но едва ли до него можно достучаться. Губы двигаются, будто он нашептывает что-то сам себе. Тот Хольгер Кранц, который нападал на Мию и спланировал имитацию расстрела, уже где-то не здесь. Мысль о том, что он мог кого-то убить в последние дни, выглядит абсурдной.
Кажется, что он пытается склонить голову к плечу. Кресло скрипит, когда он поворачивается.
Она опускается перед ним на корточки.
–Я хочу побеседовать с вами о «Рассвете». О детях.
Он прищуривается. При каждом вздохе он издает свистящий звук.
–Мия Аскар умерла,– слышит она собственный голос.– Покончила с собой.
Струйка слюны стекает с уголка губ, потом его взгляд вдруг проясняется, и он ставит голову ровно.
–Как я вам уже сказала, я из полиции. Мне нужно задать вам несколько вопросов.
Кажется, что он чуть заметно кивает.
Она садится на стул.
–Мне нужны имена детей, которые были в организованном вами лагере, в «Рассвете».
–В «Рассвете»?– переспрашивает он низким голосом.
–Да, я из полиции, и мне нужно поговорить про «Рассвет». Несколько детей там подверглись инсценированному расстрелу.
Ей кажется, что на лице Кранца мелькает тень грусти, прежде чем он успевает отвернуться.
–Детей?– переспрашивает он.
–После этой инсценировки кто-то из них начал драку,– она тихо вздыхает.– Вы понимаете, что я говорю?
Он кивает. Она аккуратно достает маленький пакетик для вещдоков с фотографией из «Рассвета» икладет ему на колени.
–Мы пытаемся выяснить личность мальчика, который изображал волка,– произносит она.
Неровные ногти Кранца скользят по лицам детей.
–Где он?– шепчет старик.
Мобильный телефон медсестры пищит, она встает и выходит из комнаты. Санна подносит фотографию ближе к лицу Кранца.
–Кто это?– спрашивает Санна и тычет пальцем в ребенка рядом с Мией.– Вы помните, как его зовут?
Кранц отталкивает от себя снимок. Потом откатывается на своем кресле подальше в угол. Там он сцепляет руки на коленях. Он сипит, закрыв глаза, дыхание его замедляется и превращается в тихий храп.
Санна оглядывается по сторонам. Мебель здесь, похоже, больничная. Из светлого лакированного дерева. Неубиваемая. У стены стоят письменный стол и кресло.
Она бросает взгляд на продолжающего спать Кранца. Скользнув к столу, Санна начинает осматривать ящики, по очереди выдвигая их. Они глубже, чем ей казалось. И все пустые.
–Простите,– раздается громкий и внятный голос Кранца.– Я то и дело засыпаю.
Он полностью проснулся, сидит и смотрит на нее. Она выдавливает нервную улыбку, которая удается ей весьма скверно.
–Дети, вы помните их имена?– делает она еще одну попытку.
Входит медсестра. Она обращает внимание на выдвинутые ящики стола и отводит Санну в сторону.
–Может быть, мы продолжим в другой день?– шепчет она Санне.
В груди у Кранца что-то вдруг начинает громко свистеть. Он прижимает руку к груди и поворачивается к медсестре. И тогда Санна видит, что он плачет. Взгляд у него тревожный. Затуманенный.
