–Где я?– бормочет он.
27.
Санна тянется за папкой, которая лежит на полу со стороны пассажирского сиденья. Она пролистывает фотографии с мест преступления и останавливается, добравшись до фото Мари-Луиз Рооз. Огромный диван. Тощий лик Мари-Луиз. Рука, свисающая с дивана и запахнутое на теле голубое кимоно. Красивая ткань старательно украшена вышитыми цветами. И порвана бесчисленными ударами ножа. На ее тело обрушилась чья-то исступленная безумная ярость.
Эйр права, невозможно представить, чтобы это мог сделать подросток. Она постукивает пальцами по рулю, смотрит на квартал, в котором живет Инес Будин, и думает, что Эйр вечно опаздывает. Пока ждет, она дозванивается до Фабиана из отделения судмедэкспертизы.
–Да?– его голос звучит отрешенно.
–Я хочу обсудить с тобой ранения на груди жертв. У тебя будет минутка?
–Ммм.
–Фабиан?
–Я слушаю.
–Мне позже перезвонить?
–Нет, валяй.
Он откладывает что-то в сторону, слышен лязг металла.
–Когда мы обсуждали Мари-Луиз Рооз, ты сказал, что раневые каналы на ее теле очень глубокие,– говорит она.– Что на каждый удар пришлась большая сила.
–А? Да, точно.
–А Ребекка Абрахамссон и Франк Рооз? Ты уверен, что там раневые каналы тоже глубокие?
–Я же вам отправил протокол результатов вскрытия, ты что, пытаешься подловить меня на халатности?– шутливо реагирует он.
Санна захлопывает папку и находит в телефоне фотографию детей. Она пересняла ее себе на телефон, прежде чем отдать оригинал Суддену.
–Мне просто интересно, можешь ли ты сделать какие-то предположения о росте и комплекции преступника? О его физической силе…
–Я вам сказал, когда вы приходили: этот человек мог обладать большой физической силой, но это необязательно, если учитывать, что раны были нанесены сверху. Угол нанесения ударов дает нападающему преимущество.
–То есть чисто гипотетически преступником мог быть, ну скажем, подросток?
В трубке на несколько секунд повисает молчание.
–Да,– голос Фабиана звучит неуверенно,– чисто гипотетически, это возможно. Но более определенно я ничего тебе сказать не могу.
–А еще что-то тебе пришло в голову?
–Нет.
–Уверен?
–Задавай конкретные вопросы, если тебе нужно мое мнение о чем-то вне протокола. А то мне работать надо.
Санна сидит молча.
–Так ты считаешь, преступник – молодой человек?– первым прерывает молчание Фабиан.
–Да.
–Подросткового возраста?
–Да.
–Но?
Она не отвечает.
–Санна?
–Да, прости… Я просто задумалась о фактах, которые говорят в пользу этого.
–Эй, ты же всегда доверяла своей интуиции.
–Что верно, то верно.
Она вешает трубку. Все началось с самоубийства Мии Аскар, напоминает она себе. Она и есть связующее звено между всеми жертвами. А потом сами места преступления. Везде кровавая баня. Почерк убийцы, печать его ярости. Исступленные удары ножом. Кто-то, кого переполняет бесконтрольная ненависть. Кто-то, кто мстит за смерть Мии Аскар. По словам Бергмана, Мия близко сдружилась с одним мальчиком в лагере, между ними установились особые отношения. Он рассвирепел, полез в драку ради нее. Уже в то лето, думает она, еще когда они были детьми.
Если Мия лишила себя жизни в маске, почему бы преступнику не отправиться мстить за нее, надев свою? Может быть, они даже договорились об этом заранее?
Она еще раз открывает фото на телефоне. У мальчика, стоящего рядом с Мией, карие, почти черные, глаза и слишком хорошо сложенное для ребенка тело. Правая рука свисает вдоль тела, левую он прячет у себя за спиной. Что-то он держит в ней, скрытое от постороннего взгляда.
Она снова перезванивает Фабиану.
–У меня есть конкретный вопрос. Не для протокола.
–Да?
–По твоему мнению или предположению, убийца левша или правша? Если посмотреть на раневые каналы, их направление по отношению к тому месту, где находился преступник, и подумать о его действиях?
–Погоди-ка.
Слышны его шаги по залу, потом щелканье клавиатуры. Он пошел смотреть свои записи и фотоматериал. Она терпеливо ждет.
–Он левша?– не выдержав, подгоняет его Санна.
Какое-то время Фабиан хранит молчание.
–Да, вероятно, так и есть,– отвечает он чуть погодя.– А ты откуда знаешь?
Подъезжает Эйр, паркуется рядом с машиной Санны и выползает наружу.
Санна завершает разговор.
–Где ты пропадала?– раздраженно спрашивает она у напарницы, тоже вылезая из машины.
–Сорян,– отвечает Эйр и протягивает ей дубликат фотографии детей в масках.– Алис решила, что неплохо бы сделать копию снимка. Пошли.
Она кивает головой в сторону дома Инес Будин.
Булыжная мостовая на тихой улочке чисто выметена. Весь квартал выглядит как готовая декорация к старомодной детской телепередаче. На открывшейся им безлюдной, красиво освещенной улочке царит тихая идиллия. Она словно ждет, что вот-вот из какой-нибудь двери вывалит ватага светловолосых и голубоглазых ребятишек и пустится в пляс на мостовой.
Эйр косится на Санну, это сравнение уже готово сорваться у нее с языка, но она замечает, как сильно та наморщила лоб. Эйр уже успела достаточно изучить напарницу, чтобы знать, что это признак мучительной головной боли. Эйр сдерживается и ничего не говорит, просто продолжает идти бок о бок с коллегой. Дыхание обеих превращается в пар на свежем морском воздухе.
–Что такое?– спрашивает Санна, когда Эйр нервно оглядывается, как будто что-то услышав.
–Ничего.
–Должно быть здесь, если номер дома верный,– Санна кивает в сторону деревянного дома из темных просмоленных досок.
Желтые окна, яркие, как цветочки рапса, и много резных деталей. Эйр думает, что дом тоже отлично вписывается в декорацию. У высокой изгороди торчит жиденький розовый кустик. Несколько его веток обломаны, вероятно, проезжающими мимо автомобилями, а уцелевшие закиданы щебенкой и глиной. За изгородью проглядывает маленький палисадник.
Он совсем зарос, словно завернулся в кокон. Годы забвения превратили его в джунгли, состоящие из мясистых лиственных растений, широко раскинувшихся кустарников, высохших стеблей мальвы и лаванды, поникшей на давно ставших ей тесными клумбах. В одном из углов садика притулился полусгнивший сарайчик для инструментов, его дверь то и дело хлопает на ветру.
Подойдя к двери дома, Санна вежливо стучится. Никакого ответа. Эйр бесшумно встает у двери рядом с ней, потом смотрит в окно прихожей рядом с входной дверью.
