помогай мне запоминать ее! Если чего, будешь подсказывать!» - шепчу одними губами, и чувствую, как сознание мальчика-пастушка внутри меня также пытается запомнить нарисованные на незнакомой штуке закорючки.
Кажется, все. Запомнили. Медлить нельзя. Слева деревня. Мне туда нельзя. Нужно как можно дальше от людей. Значит, бежим глубоко в леса. Это на север. Погнали.
Весь оставшийся день вплоть до вечера я бежал без особых передышек, стараясь путать следы. Сам себя по дороге костерил на чем свет стоит за то, что с детства не любил книжек ни про партизан, ни про охотников. Единственное, что я помнил про это самое запутывание следов, это то, что нужно идти по ручью или по реке. Всё.
Томас, кстати, также мне был не особый помощник. Единственный, от кого ему доводилось прятаться долгое время, это соседская бабка, которая (не без оснований, как смущенно признался Томас) подозревала его в воровстве яблок. Бабка та была подслеповатой и слегка маразматичной, поэтому не нужно было быть великим тактиком и знатоком маскировки, чтобы от нее смыться.
В этом плане деревенский пастушок, конечно, был вообще не ахти помощник, но я, обрисовав ему ситуацию, полностью во время побега положился на него, отойдя даже на второй план. Причина моего решения была проста. Томас – часть этого мира. Он лучше его чувствует, лучше знает природу, животных. В случае возможной опасности он быстрее среагирует и примет меры.
Когда я сказал сознанию мальчишки внутри себя, что прошу его о помощи во время побега, мол, хочу, чтобы он рулил ситуацией, Томас в начале смутился. Потом, почувствовав себя сразу суперважным и крутым, гордо надулся и сказал:
- Дабро, чертяка! Помогу тебе! Я помирать не собираюсь, пока кошкодевочек не увижу. Ты же, я смотрю, совсем дурной! Про харчи в дорогу не подумал. Теперь вот придется бежать и грибы по дороге собирать…
Я выслушивал деревенского пастушка в улыбательном смущении. И правда, я дурында. Склепал на ходу дурацкий план, а про харчи в дорогу не подумал. Не до этого было. Да и ладно. Лето на дворе. Грибов, действительно, пособираем.
А потом был долгий бег. Деревенский пастушок не только чудом умудрялся собирать по дороге грибы и орехи, распихивая все в многочисленные карманы, но и ближе к заходу солнца подобрал нам местечко для ночлега в овраге. Быстро разведя с помощью двух камушков, искры и сухой травы костерок, мальчишка стал нанизывать на палочки грибы, приговаривая:
- Вот что бы, чертяка, ты без меня делал?
«Да помер бы! Как пить дать, помер бы!» - улыбаясь, про себя поддакивал я подростку, уплетая за обе щеки вкусное жареное лакомство.
Там же ночью, греясь у костерка, припомнил, что еще в лагере, когда мы с Томасом перед толпой показывали фокусы, мне пришло от системы какое-то сообщение.
Полез во вкладки. Развернул:
«Вам предложен уникальный квест Наместник Бога.
В мире, где изучается ложь и ее механизмы, ничто так не ценится, как действительно Большой обман. Одно дело обмануть одного человека, одну семью или даже одну деревню. Вы же замахнулись на более крупный улов. Вы решили обмануть целый народ, объявив себя Наместником Бога.
Решится на это не каждый, тем интереснее посмотреть, что у вас получится.
Убедите всех вокруг в том, что умеете творить чудеса, и эти чудеса признак вашей Святости и особого расположения Спасителя. Каждое новое чудо с этой поры, продемонстрированное при скоплении народа от 10 человек и более, дает вам плюс 200 очков.
Внимание! Квест является уникальным и от него нельзя отказаться.
Внимание! Каждое чудо, продемонстрированное вами в ближайшие сутки, добавляет дополнительно плюс 50 очков.
Внимание! Если окружающие посчитают ваши чудеса не признаком расположения Спасителя, а признаком вашей одержимости, с вас эти 200 очков снимаются.»
Я про себя усмехнулся. Ну надо же! Вот это прям «шикарные» условия! И отказаться, ишь ты, нельзя…
Вслед за иронией пришло понимание. Старший Инквизитор. Вот почему он сразу кинулся спасать свою репутацию, взмывая в небо. Дай угадаю – ему тоже, небось, сразу после моего фокуса на молебне какое-то особое сообщение пришло о появившемся «Наместнике Бога». Вот, кстати, почему он был уверен, что у меня еще есть какой-то козырь в рукаве, и я начну «мериться» с ним чудесами… Мда… Так, действительно, все произошедшее становится понятнее…
А с другой стороны, да ну его все это в пень! Спокойствие ночи, костерок, уханье филина в лесу – все это как-то успокаивало после сумасшедшего дня и настраивало на философский лад. В пень этот уникальный квест! Не хочу. Не знаю, есть ли в этом мире кроме меня и Старшего Инквизитора другие «Наместники Бога», но, кажется, я буду единственным, кто вместо рукоплесканий толпы, народной памяти и прочего выберет лес, одиночество, жаренные грибы и вот этот нехитрый костерок.
Про себя также позвал сознание Томаса, приглашая к диалогу. В голове были пусть и не очень четкие, но вполне понятные границы карты Византии. До Гонконга нам через леса дня два пути – ближе всего. До Новой Персии дольше всего, потому что опаснее. Там много деревень, придется прятаться как-то, скрываться. Ктулхиат также неплохой вариант – дней пять пути.
- Куда побежим, Томас? – спокойно спросил я мальчишку, не сомневаясь, что за то время, пока мы бежали, он уже успел и с картой разобраться, и какое-то решение принять.
Ответ оказался для меня вообще неожиданным:
- Диво, чертяка… Нам нужен город одержимых…
Я замер. Такая бескомпромиссность меня несколько удивила.
- Почему? – только и сумел я выдавить из себя.
Мальчишка, нахмурившись, ответил:
- Потому что мы везде чужие будем, понимаешь? Ктулхиат, Персия, Гонконг – они, конечно, по-своему интересные, только вдруг нам там не рады? Вдруг нас там сразу же убьют,
