склон возвышался над ними.
Султан, указав на склон, заявил великому визиру Халилу-паше, стоявшему рядом:
- Здесь мне нужна ещё одна крепость.
Шехабеддин вместе с Заганосом тоже присутствовали в свите, поэтому прекрасно видели, что великий визир аж рот приоткрыл, но тут же закрыл, ведь возражать казалось уже поздно. Если б Мехмед объявил о своих намерениях на совете, то Халил вполне мог бы одним словом (к примеру, словом "рано" или "дорого") разрушить здание султанского замысла, но теперь оказался бессилен. Рабочие были собраны, материалы закуплены. Строительство крепости не могло не состояться.
- Я желаю, - меж тем продолжал Мехмед, - чтобы в строительстве приняли участие мои верные слуги Халил-паша, Заганос-паша, Шехабеддин-паша, а также Саруджа-паша.
Последнего он назвал для того, чтобы был кто-то четвёртый, потому что число "четыре" - счастливое число*. Однако Заганос в тот момент думал совсем не об этом, а о том, что должен поддержать своего повелителя, ведь не просто так назначен вторым визиром. При покойном Мурате он занимал должность третьего визира.
_____________
* В отличие от христианской традиции, где удачным числом считается тройка, у мусульман удачным считается число четыре.
_____________
Мехмед ещё не кончил говорить, сделал паузу, а Заганос уже выступил вперёд и поклонился:
- Я готов, - хотя "принять участие" означало, что придётся тратить на строительство собственные деньги, вложить немалую сумму.
Шехабеддину тоже не следовало отставать, поэтому он выступил вперёд почти одновременно с Заганосом:
- И я готов, повелитель.
Следующим выразил готовность Саруджа-паша, а Халил оказался последним, за что удостоился пристального взгляда от султана.
- Каждый из вас, - сказал Мехмед, - построит по большой башне, которая будет носить имя своего строителя. А я возьму на себя строительство малых башен и всех крепостных стен.
- Но как же строить без плана? - спросил Халил, на что Мехмед улыбнулся и обернулся к свите:
- Подайте мне план.
Из толпы выступили двое человек, которых никто из свиты не знал кроме Шехабеддина, ведь они всю зиму еженедельно удостаивались приёма в личных покоях султана в то время, когда он принимал "приятных посетителей". Эти двое являлись мастерами-строителями.
И вот глазам изумлённого Халила предстал готовый план будущей крепости, составленный по всем правилам и учитывающий все особенности местности. На этом же плане султан показал, где находятся башни великого визира Халила-паши, Заганоса-паши и, конечно, Шехабеддина, а также башня Саруджи-паши, которого пригласили просто для ровного счёта, но он думал, что ему оказана великая честь.
Работы начались в тот же день. Лес на склоне, выбранном под строительство, вырубили и выкорчевали, территорию разметили, были вырыты ямы под фундаменты, а затем состоялась церемония закладки первого камня. Этот камень положил сам султан, поэтому Заганос, вдохновлённый примером, впоследствии не раз сам таскал камни, строя свою башню.
Стены росли, не останавливаясь, будто живое существо. Строительные мостки поднимались всё выше. Люди работали в две смены: одни днём, а другие ночью при свете факелов. Звуки весны заглушались отрывистыми фразами рабочих, рёвом мулов и стуком кузнечных молотов, не прекращавшимся ни на минуту. Не было слышно ни плеска волн, ни пения соловьёв, ни стрекотания насекомых. Аромат цветов заглушался запахом извести, костров, горячей пищи и всеми типичными запахами, которые бывают на месте лагеря. Даже свежий запах моря, порой приносимый ветром, не мог господствовать здесь.
Мехмеда всё это нисколько не удручало, хотя он как поэт ценил красоту весенней природы. Султан видел в происходящем доказательство своей власти - даже природа уступала его воле! - и потому он не грустил, а наслаждался. И именно на это время, когда Мехмед пребывал в хорошем настроении, удачно пришёлся визит пушечного мастера.
Мастер явился из города румов и обещал, что если окажется принят на турецкую службу, то отольёт для султана огромные пушки, перед которыми не устояли бы даже стены Вавилона.
Это был тот самый человек по имени Урбан, которого минувшей зимой обнаружила "верная тень", и к которому Шехабеддин отправил четырёх евнухов, чтобы уговорили Урбана предстать перед султаном. Вот почему Шехабеддин настоятельно советовал Мехмеду поверить мастеру и дать возможность проявить умения:
- Повелитель, даже если этот человек преувеличивает, мы с его помощью можем уязвить гордость румов. Он сейчас служит правителю румов, но не получает жалования. Хорошо бы переманить этого мастера к нам.
Мехмед согласился, а меж тем румы сделали всё от них зависящее, чтобы хорошенько его развлечь. Правитель румов прислал посольство, которое Мехмед принял в своём шатре, где также собрал всех начальников, чтобы они тоже повеселились.
Юный султан, сидя на походном троне, с нарочитым спокойствием выслушал возмущённую речь послов, которые заявили, что турки не имеют права строить здесь крепость, и что эта территория может использоваться лишь для прохода войск. Когда речь закончилась, Мехмед с улыбкой сказал сановникам:
- Смотрите-ка! Румы рассердились.
Заганос, Шехабеддин и многие военачальники заулыбались и даже засмеялись. Халил и несколько других дворцовых чиновников, поддерживавших его, не разделили общего веселья.
Мехмед знал язык румов, но не снизошёл до того, чтобы говорить с послами сам, поэтому велел толмачу:
- Скажи им, что мы строим здесь крепость лишь с одной целью: для безопасной переправы своих войск, чтобы в дальнейшем воевать с нашими врагами, которые выступают против нас на той стороне пролива. - Очевидно, султан вдруг вспомнил, что формально его войска собраны для похода на Караман, а не для того, чтобы защитить строителей крепости, если румы предпримут нападение. - Скажи, что корабли франков, пользуясь разрешением румов, постоянно плавают по проливу, а иногда занимают его весь, не давая пройти нашим судам. Мы намерены положить этому конец, а если румы не согласны, то пусть попытаются помешать. Посмотрим, как у них это получится. Сейчас мне видится, что румы совсем не умеют защищать этот берег.
Заганос, Шехабеддин и военачальники снова заулыбались и засмеялись, Халил со своими сторонниками вновь не поддержал веселье, но послы, кажется, не заметили. Они растерялись от слов султана, а Мехмед, продолжая веселиться, снова обратился к толмачу:
- Скажи, пусть правитель румов сам решит, как ему поступить, но если его послы сейчас или в будущем ещё раз скажут, что не следует строить крепость, я с этих послов сдеру кожу.
Посольство румов удалилось, но ещё через некоторое время явилось снова. На этот раз послы посетовали, что турецкий лагерь
