– О происшествии? Для вас это всего лишь происшествие?
– Ева, люди рождаются и умирают. А учитывая наше время, то процент смертностей намного выше процента рождаемости.
– Интересно, что нужно сделать или пережить, чтобы так очерстветь?
– Мне жаль твоего брата. Но ты должна подчинить себе свою боль, иначе она начнёт управлять тобой. Так ты не ответила, Мия знает о брате?
– Нет.
– Хорошо, ей пока не следует об этом знать. Придёт время, я сама сообщу ей, – сказав это, она пошла дальше по коридору.
Я стояла, не двигаясь, и пыталась понять, что она хотела донести до меня этими словами. Всем своим видом, показывая, что её это никак не касается. Хотела бы я также безупречно владеть своими чувствами или вовсе не иметь их. Но меня не прельщает мысль превращаться в такую же суку, как она. Интересно, она была такой всегда или что-то изменило её?
Oscar and the Wolf – Moonshine
Son Lux – Yesterday’ Wake
Сицилия перевелась к нам, когда мне было восемь лет. Она уже тогда отличалась особой холодностью и кислотностью в отношении всех, кроме моего отца. Мне казалось, что с рождением Мии, она станет более мягкой, но чуда не произошло и здесь. Её не назовёшь лучшей матерью, скорее она ведёт себя с ней как воспитатель. Они с отцом часто ссорятся по поводу её методов. Была бы воля Сицилии, Мия уже давно бы изучала рукопашный бой и стрельбу. Вечная фраза, которую она повторяет ему, это: – «Родившись девочкой, она уже проиграла». Я никогда не понимала этих слов и её маниакального желания сделать из Мии машину для убийств в таком юном возрасте. Но иногда видя их вместе, я замечала, как она могла на какое-то время отключиться, будто её мысли переносились куда-то далеко, туда, где остальным вход воспрещён.
Уже около часа я сидела на своей кровати и смотрела на конверт, который держала в руках. Непонятный страх оттого, что находится внутри, не давал его открыть. То, сжимая, то расправляя обратно, я никак не могла этого сделать. Во мне вихрем крутились смешанные чувства. Злость и обида смешивались с какой-то призрачной надеждой. Говорят, если отрубать, то резко и без промедлений. Тогда будет не так больно. Но люди по-другому не умеют.
Разорвав сверху конверт, достала свёрток бумаги. После того как я его развернула, увидела текст, написанный карандашом. Почерк был размашистым, но красивым, будто его писали наспех, при этом боясь, чтобы все слова можно было разобрать:
«Ева, я надеюсь, что ты получила это письмо раньше, чем узнала о том, что произошло. Если нет, то прошу у тебя прощения, но по-другому я не смог поступить. Это мой последний шанс найти её. И я не должен его упускать. Мне многое хотелось бы объяснить и рассказать, но я не могу. Я знаю, ты бы сделала то же самое для Дерека, поэтому, надеюсь, ты меня поймёшь. Мне сложно писать это письмо, да и я никогда этого не делал. Испортил много бумаги, которой и так мало, чтобы верно изложить свои мысли, и не уверен до конца, что у меня получилось это. Миссис Флеминг, наверное, убила бы меня за такое расточительство, но это неважно. Скажу одно, это моё первое письмо в жизни, и скорее всего, последнее, если этот выбор окажется дорогой в одну сторону. Я хочу, чтобы ты знала. Всё, что было между нами, для меня многое значит. Ты для меня много значишь. Я и забыл уже, как это, получать тепло и заботу от другого человека и желать отдавать его в ответ. После смерти Дианы в моих мыслях было только одно – освободить её от такого существования любой ценой. Но потом появилась ты, и в моей жизни всё перевернулось. Я боялся и также желал этого. Желал, потому что по-другому с тобой и не может быть. А боялся, потому что не знал, как уберечь тебя от твоих же решений, поступков и от себя. Диана всегда шутила надо мной, что я не способен ни на какие отношения. И я сам в это верил. Думал, что это иллюзия для того, чтобы людям было проще справляться с проблемами этой жизни. Иметь призрачное ощущение быть кому-то нужным. Но ты доказала обратное. Это не иллюзия. Ты не иллюзия. Я очень долго отрицал свою тягу к тебе, но потом, когда ты пропала, я понял, что это сильнее меня и моих предубеждений. Я влюблён в тебя. И поверь, мне сложно далось это решение. Может быть, мы когда-нибудь встретимся, и ты сможешь меня простить. Я надеюсь на это. А сейчас, прошу тебя быть осторожной и не делать никаких глупостей. Ведь тебе очень повезло. У тебя есть семья, которая тебя любит и ради них, ты должна быть сильной.
P.S Дерек обещал мне хорошенько навалять, если я тебя как-то обижу. Передай ему, что при первой же встречи, он смело может это сделать.
Йен».
После того как я закончила читать, бумага в некоторых местах потемнела от мокрых капель. Внутри всё плавилось, словно подожгли пластмассу и оставили растекаться по органам. Не заметила, когда стала с ненавистью рвать письмо и кричать. С каждым криком о том, чего больше не будет, слёзы душили сильнее. Я кричала ему о том, что брата больше нет. О том, о чём обещают люди и о том, чего стоят эти обещания. О том, как Дерек обещал, что никогда не бросит нас. И о том, как Йен обещал быть рядом. С каждым удушающим спазмом я понимала, что этого всего нет. Йен был прав, это всё иллюзия. Мы сами придумываем это, чтобы нам было легче жить и сами же медленно разрушаем себя и близких. Грудь сдавливало всё сильнее, воздух не хотел поступать в лёгкие, а слёзы вытекали, и оставалась только пустота, словно высушили целое озеро. Потом наступила темнота и всё закончилось.
Меня звал чей-то голос. Я чувствовала, как моё плечо что-то сдавливает и трясёт. Открыв глаза, увидела расплывчатое лицо Стейси.
– Ева! Ты меня слышишь?
Правый бок сильно затёк, а рука онемела. Я лежала на полу около своей кровати, а вокруг меня валялись клочки разорванного письма.
– Ты потеряла сознание? – обеспокоенно посмотрела она на меня.
– Нет… я не думаю, – попытавшись подняться, почувствовала резкую боль в голове.
– У тебя скорей всего был нервный срыв. Давай я помогу тебе встать, – поднимая меня с пола, проговорила она.
– Спасибо… Который час?
– Около полуночи. Я заходила за своей сумкой и увидела тебя на полу. Может, тебе в медпункт надо?
– Нет, всё нормально. Просто переутомление.
– Точно?
– Да, я в порядке. Ты, наверно, опаздываешь. Вы же уезжаете сегодня ночью.
– Да, через пятнадцать минут.
– Лучше иди, опоздаешь.
Стейси внимательно посмотрела на меня и уже собралась уходить, как вдруг остановилась и сказала:
– Ева… Мне очень жаль твоего брата. Дерек был хорошим парнем, – потом помедлив, она добавила. – И извини, что постоянно пыталась тебя унизить.
– Спасибо, Стейси.
Молча кивнув, она вышла из комнаты.
Taijin Kyofusho – The Evpatoria Report (Обязательно к прослушиванию)
Умывшись холодной водой и собрав все вещи, я направилась к Сицилии. Быстро добежав до кабинета, я боялась, что не обнаружу её там. Но дверь была приоткрыта, а сама она стояла около своего стола и что-то разбирала на нём.
