что Нуги недоедает.
– Не буди, верю. Верю, что отдаёшь последнее брату, – улыбнулся Ратмир. – А если торговля не идёт? Что тогда? Воруешь поди?
– Нет, воровать плохо.
– Ну вот, теперь врать начала.
– Я не вру!
Девочка топнула ножкой и побежала в дом. Потом вернулась, схватила Ратмира за штанину и повела за собой.
– Пойдём! Нет, стой. Подкинь ещё раз.
«Странная деваха. Вроде только что злилась, а уже просит поиграть», – подумал Голяшка и подкинул Тайю несколько раз.
– Всё, всё. Хватит, – хохотала девочка. – Неси меня к прилавку.
Девочка открыла потайную нишу, поцеловала куклу и показала на чеканки, спрятанные в углу.
– Вот, видишь? Когда получается наторговать, возвращаюсь к продавцу и подкидываю деньги. Я не краду еду. Я беру в долг, а потом оплачиваю то, что взяла.
«И правда, Дикарка, – удивился Ратмир. – Ни один сычигорец не станет возвращать стоимость уже украденной вещи».
– Ты самый честный человек, которого я встречал. Очень рад, что познакомился с тобой.
Девочка засмущалась. Она, наконец, решила, какой род выбрать во время инициации. Тайя не думала о выгоде от выносливости и моментальном заживлении ран. Большой красивый великан смотрел на неё зелёными глазами. Этого было достаточно. Лишь бы не уехал. Девочка вздрогнула от неприятной мысли и быстро спросила:
– А ты нас не бросишь?
Голяшка растерялся от прямого вопроса. Путь человека, разгадывающего загадки подразумевал анонимность и частую смену городов. Ратмир не мог остаться в Зелёной долине и не мог взять девочку с собой. Но чем дольше он общался с Тайей, тем больше понимал, что ей нужно помочь.
– Кто тебя научил, что воровать плохо? – ушёл от вопроса Ратмир.
– А разве этому нужно учить? – удивилась девочка. – Я вымываю моллюсков, топлю печь, варю пойло. Торгуюсь с гончаром и водовозом, высушиваю ивагнус и закупориваю бутылки. А моё пойло кто-то крадёт. Стану я этим дальше заниматься? Нет! Мне же надо кормить брата. В таком случае укравший останется без выпивки. А если у него начнут красть, то он тоже бросит работу и перестанет… не знаю… выпекать хлеб. Тогда хорошие люди окажутся бездельниками и все умрут от голода. Разве это хорошо? Это плохо.
– Согласен, хорошим людям воровать нельзя. А что делать плохим?
– Плохих же людей нет, – опять удивилась Тайя.
– Как нет? Ты считаешь, что все люди хорошие?
– Да. Некоторые просто несчастные. Когда я голодна, я тоже несчастная. Когда мне холодно, то завидую меховой накидке. Но если покушать и согреться, то всё проходит. Нужно всех жителей нашего города накормить и выдать меховую накидку. Зелёную, мне нравится зелёный цвет, – посмотрела в глаза Ратмира девочка. – И тогда все станут счастливыми и поймут, что вокруг хорошие люди. Никто не будет воровать и драться.
«Не понимаю, как можно верить сычигорцам, живя в Сычигорье, – думал Ратмир. – Пока сердце храброй девочки не окаменело, нужно увести её в посад. Закончу с отравителем и заберу их отсюда».
– В лекарне Угодника тоже не воровала? – улыбнулся причиновед.
– Неет! – помотала головой Тайя. – Это же секретный… секретный… Забыла слово. Когда смотрят за кем-то.
– Слежка?
– Нет. Взор… Позор…
– Надзор?
– Да! Это секретный надзор за лекарней от зельевариуса Шороха. Я забирала немного зелий и передавала человеку в капюшоне.
– Шороху?
– Не знаю. Он говорит шёпотом и закрывает лицо. Может, и он. Я же не знаю, как выглядит зельевариус. Меня на площадях близко не пускают.
Девочка рассказала Голяшке, как однажды человек в капюшоне щедро заплатил продуктами и попросил Тайю устроиться к Угоднику. Потом он описывал порошки, необходимые к тайному изъятию. Человек в капюшоне передавал их зельевариусу, чтобы «проверить на безопасность, иначе Плантаж поранит себя и других».
– Зачем же тайно забирать зелья, если можно попросить?
– Я же сказала, что надзор сек-рет-ный. Ты что, не знаешь, что такое секрет? – опять удивилась Тайя.
«Великан иногда такую глупость говорит. Ничего, я всё равно его люблю», – подумала девочка, обняв Ратмира.
Голяшка возвращался в увеселительный дом Балуна, узнав каким образом подставили Плантажа. Осталось выяснить, кто это сделал. Все нити вели к зельевариусу Шороху.
Люция стояла в высоком помещении шириной в две коровы. Оставить пестунью одну оказалось также просто, как наврать про плохой сон. Капли захвата подействовали на организм долгожительницы сильней обычного. Фелиция находилась в полудрёме, хотя до обещанного Тацитом сна оставалось ещё полтора дня. Девушка, пользуясь силой синего рода, добралась до котельной незамеченной. Молодой топник не волновал её. Люция избегала знати города, поэтому на обычного работягу смотрела приветливо.
Юноша с голубыми глазами заготавливал топливо для кухонь и комнат увеселительного дома. У дальней стены размером со свинью на каменной площадке лежал брусок огнежора. Материал добывался в расщелинах и служил основным топливом Сычигорья. Серая порода многие века накапливала жар, исходящий из недр на границах Стороны и баронств. Увеличившись в размерах до крупного кабана, огнежор созревал. Люди волокли тяжёлый и холодный снаружи материал в посады и города. Роняя
