Снова пророкотал гром, заставив Элис в очередной раз вздрогнуть. Желудок ее был пуст. Чувства обострились, небывало тонко реагируя буквально на все, что окружало Элис, отзываясь на тепло, свет, на каждый звук. Здесь, за толстыми каменными стенами, дождь и ветер были не страшны, но Элис вдруг подумала о том, каким безумцем надо быть, чтобы выйти в такую погоду на плоскую смотровую площадку башни, открытую со всех сторон. Эта площадка совсем рядом, над ее головой, но разве найдется сумасшедший, который решится преодолеть те несколько ступеней, что ведут наверх, и выйти под струи дождя в такую чудовищную грозу? Молния под открытым небом ударяет в человека гораздо чаще, чем под крышей…
Разумеется, Элис никуда не пойдет. Она переждет ненастье здесь, возле горящего камина. Будет ждать возвращения мужа и не сбежит отсюда, как бы ей ни хотелось. Сейчас она боялась Саймона еще сильнее, чем прежде. Боялась его опасных золотистых глаз, его прикосновении, поцелуев. Она боялась всего, что было связано с этим человеком.
Элис боялась потерять себя. Так, как она умудрилась потерять вчерашней ночью часть своей памяти. Неужели она на самом деле отдалась ему, сама того не ведая? Но в таком случае Саймон — настоящий зверь, только еще опаснее. Те едят человеческую плоть и пьют кровь. Саймон же пытается пожрать ее душу.
Она испуганно вздрогнула, когда открылась входная дверь, но, к великому облегчению Элис, это оказался Годфри. Немой слуга принес поднос с ужином — крылышко фазана, печеный угорь, сыр, сладкий белый хлеб и, разумеется, вино.
Годфри поставил поднос перед Элис, и она с радостью обнаружила на нем только один кубок. Это означало, что ужинать ей предстоит в одиночестве.
Элис посмотрела на Годфри, благодарно улыбнулась и спросила на всякий случай:
— А мой… Лорд Саймон не присоединится ко мне?
Годфри отрицательно покачал головой.
— Он придет позже?
«Глупый вопрос, — мысленно обругала себя Элис. — Куда же ему приходить, как не домой?» Но Годфри неожиданно заволновался.
— Где он, Годфри? — спросила Элис, заранее зная, что не получит ответа.
Ведь совсем немногие мужчины умеют писать, и уж совсем мало кто из женщин способен прочитать написанное. Однако Годфри прошел к высокой кафедре для письма, быстро черкнул пером и вручил лист бумаги Элис.
— На башне, — прочитала она, и Годфри утвердительно кивнул головой.
На башне, под открытым небом, в дождь и грозу?
Элис скомкала бумагу в руке и через силу улыбнулась.
— Спасибо, Годфри, — сказала она.
Элис едва не окликнула слугу в тот момент, когда за ним закрывалась дверь. Ей хотелось спросить, что делает Саймон на башне в такую погоду? Нападать на замок, слава богу, никто, кажется, не собирается. Да и что увидишь сквозь такую плотную пелену дождя? А может быть, она недооценила своего мужа, и он в самом деле имеет власть над громом, молнией и дождем? Честно говоря, Элис не раз была близка к тому, чтобы в самом деле поверить в это.
Но признать, что Саймон Наваррский в самом деле может управлять стихиями, это означало бы признать его человеком, бесконечно далеким от бога. Или вовсе НЕ человеком.
Но если он не чародей, как он сумел вытравить из ее памяти все, что произошло вчерашней ночью? Он околдовал ее, заставил страстно желать его прикосновений, поцелуев, ласк — ее, воспитанную в монастыре и мечтавшую о том, чтобы стать монахиней! Он околдовал ее, и, значит, все, что о нем говорят, — правда. Он маг и колдун. Он — Грен-дель.
Элис заставила себя поесть, хотя у нее совершенно пропал аппетит, свернулась клубочком в кресле и стала смотреть на огонь в камине. Она слышала шум дождя, раскаты грома, отдаленный смех, долетавший из Большого зала, где, как обычно, сидел за столом Ричард, окруженный своими рыцарями.
«Все будет хорошо, — пыталась убедить себя Элис, слабо веря сама себе. — И Клер вскоре найдут, и они снова будут вместе».
Неужели Саймон в самом деле стоит на площадке башни? Зачем?
Гроза бушевала, сверкая молниями, грохоча раскатами грома, заливая землю дождем. В воздухе пахло чем-то особенным, как бывает только во время сильной грозы. Саймон может погибнуть там, наверху.
И тогда Элис станет вдовой. Свободной женщиной, которой никто не запретит вернуться в монастырь. Можно лечь в постель, закрыть глаза и молиться о том, чтобы молния ударила в Саймона.
Но Элис не могла сделать этого. Прежняя, разумная и осторожная, женщина, жившая в ней все эти годы, куда-то исчезла. Элис вдруг вспомнила свой христианский долг — всегда быть рядом с супругом и разделять с ним все опасности и невзгоды. Ее тоже может убить молния, но это не означает, что она не должна следовать за своим мужем. Она должна найти его.
Она ступила босыми ногами на обжигающие холодом каменные ступени лестницы, ведущей вверх, на смотровую площадку башни. Плотнее закуталась в тонкую накидку, наброшенную поверх влажного платья, прилипавшего к телу. Ледяные капли дождя упали на ее лицо, когда Элис подошла к люку, ведущему наверх. Жаль, что на ногах у нее нет туфель. Хорошо бы вернуться в спальню, ту, что они делили с сестрой, забиться под одеяло и притихнуть, ожидая возвращения Клер.
Элис казалось, что она поднимается прямо к небесам. Небесам, где разыгралась настоящая буря. Единственное убежище для нее только одно: муж. Она сделала свой выбор и должна теперь следовать ему.
Она боялась грозы, лошадей, она боялась таких мужчин, как Саймон. Высоты Элис тоже боялась. Ее окружала мгла, простроченная струями дождя. Элис замерла у выхода на площадку башни, дрожа от холода и страха, пристально всматриваясь в водную пелену.
Кроме них двоих, здесь сейчас никого нет. Он может просто перебросить ее через зубцы башни, и она умрет так же, как Эйдан, разбившись о каменные плиты двора. Никто не станет оплакивать ее, кроме Клер, которая, может быть, уже умерла там, в лесу.
Элис увидела Саймона. Он стоял спиной к ней, всматриваясь в черное небо. То и дело вспыхивали молнии, освещая неподвижную фигуру мага призрачным мерцающим светом. Они танцевали вокруг Саймона, ударяя то в вершину соседних башен, то врезаясь огненными стрелами в землю. Одна из них рассыпалась искрами, но Саймон даже не шелохнулся. Не повернулся он и тогда, когда дрожащая от страха Элис решилась выйти из укрытия на открытое пространство. Сейчас Саймон казался ей настоящим повелителем стихий, ужасным и могучим властелином грома и молний.
Очевидно, он почувствовал на себе взгляд Элис и медленно обернулся. На нем не было ни накидки, ни плаща, лишь промокшая полотняная рубаха и такие же штаны. Саймон не мигая смотрел на Элис. По-прежнему сверкали молнии, грохотал гром, а он все смотрел и смотрел — молча, не отрываясь, не шевелясь.
Элис хотелось убежать, это было ее первым желанием в тот миг, когда она увидела Саймона. Но желание быть рядом с ним оказалось сильнее страха, тянуло ее вперед. Саймон воздел к небесам свою искалеченную руку, словно призывая их в свидетели, и Элис поняла, что убежать она уже не сможет.
