переспрашивать, не начали шутить, скопом вывалили на крыльцо, как были — босые раздетые. Вика зябко повела плечами. Я даже сплюнул от досады, махнул рукой в сторону сеней.
— Девчонки, быстро в дом. Обулись, оделись и прятаться, туда, к сараю!
Вера тут же уперлась.
— Я с Владом, — сказала она, — я никуда не уйду.
Вика перевела взгляд со Славки на меня, упряма поджала губы.
— И я вас не брошу!
Пес был с ней солидарен. Он подлез ведьминой внучке под руку, прижался к ноге, коротко тявкнул. Она крепко схватила его за ошейник.
— Да что же это такое! Почему никто не слышит, что я говорю! — Я подскочил к девчонкам, схватил за руки и потащил в дом.
Не успел. Что-то гулко ударило в забор, калитка наша качнулась и, как в замедленной съемке, повалилась наземь. За забором стояла толпа. Сколько их было? Сорок? Пятьдесят? Больше? Кто знает? В тот момент мне стало не до счета.
Первыми во двор ворвались мужики. Двое, тех что шли впереди, держали ружья. Сбоку пристроились трое с факелами. Еще один нес канистру с бензином. Что было дальше, за их спинами, я видел плохо. Зато прекрасно слышал. Женский голос с мощностью бензопилы взвыл:
— Убирайтесь, бесы! Прочь! Убирайтесь!
Визг подхватил второй голос:
— Жечь бесов! Выжечь скверну!
Дальше голоса слились в один сплошной шум. Как во сне, я заметил, что группа разделилась. Кто-то плеснул из канистры на поленницу, кто-то бросил факел. Дерево нереально жарко полыхнуло.
Какой-то идиот поджег забор, ничуть не заботясь о соседних домах. Стадное чувство — страшное дело, начисто отшибает мозги. Те остатки, что еще не успели пропить.
Меж мужиками вперед выбралась давешняя баба — мать маленького Валерки, истошно завизжала:
— Бей демонов!
Правда, сама в бой не кинулась, тут же спряталась за спины мужиков. Зато призыв ее возымел волшебное действие — толпа воодушевилась, кто-то пальнул в небо, мужик с канистрой ринулся к крыльцу, взмахнул руками, собрался плеснуть на нас, но в последний момент споткнулся, упал и сам оказался в горючей луже.
Второй, что бежал следом, застыл над ним с факелом. Мне показалось, что вот сейчас он уронит огонь на спину своему сотоварищу. Я дернулся вперед и словно отмер. Все вокруг ожило. Мне больше не казалось, что я попал внутрь фильма ужасов. Мысли обрели ясность. Я бросил через плечо:
— Влад, постарайся увести девчонок. Лис, что будем делать?
Славка встал рядом, прокричал:
— Пугани их!
Пугани… Легко сказать, трудно сделать, если бы я знал, как? В голове пустыня Сахара, силы магической ни на грош, разве что взять на понт. Господи, помоги! Я сделал страшное лицо, выставил в перед ладони, прорычал навстречу толпе:
— Не подходи, прокляну!
Глава 30
Придумать что дальше я так и не успел.
Бабий голос прокричал из-за спин:
— Он врет! Нельзя ему проклинать! Лечить не сможет!
Я даже не знал, правда это или нет. Я понятия не имел, по каким законам живет магия целителей. Но деревенские поверили сразу. Поверили, расслабились, повеселели и обнаглели. Самый борзый наставил на нас ружье.
Света от полыхающей поленницы было мало. Но адреналин, потоком несущийся в крови, обострил все чувства. Я предельно четко увидел два ствола, отстраненно зафиксировал, как мужик искривил в злой усмешке рот, потом приподнял оружие повыше и нажал один курок.
Грянул выстрел. Дробь пронеслась над головами. Звякнуло чердачное оконце, осыпалось вниз стеклянным дождем.
— Убирайтесь! — Завела вновь баба.
Дальше прокричать она ничего не успела. Пес вырвался из Викиных рук, взвился в прыжке, одним махом перелетел через ступени, почти достал до мужика с ружьем…
Выстрел остановил его налету. В упор, в плотную, без шансов. Соломона отбросило назад, шмякнуло на траву. Он, еще живой, заскулил, засучил лапами… Кто-то подскочил со стороны, ткнул в трепещущее тело факел, проревел:
— Сдохни падаль!
Остро завоняло паленой шерстью. Правда, огонь толком не разгорелся, потух. Пес дернулся и застыл. В мертвых открытых глазах плясали отблески пламени.
— Соломон! — Закричала девчонка. — Соломон!
В этом крике было столько боли и отчаяния, что у меня сжалось сердце, а следом и кулаки. В голове пронеслось: «Убью гадов!» В глазах потемнело от злости. Славка понял, перехватил меня за запястье, прошептал в ухо:
— Тише, тише.
— Убирайтесь! — Вновь завизжала баба. — Не то с вами будет так же!
Сзади раздался стук закрываемой двери. Я понял, что Влад увел наконец-то девчонок в дом. Если не дурак, должен вытащить их из кухонного окна и спровадить отсюда как можно дальше. Я облегченно вздохнул. Это хорошо, одной проблемой меньше. А мы со Славкой как-нибудь да выкрутимся. Не убивать же нас в конце концов пришли? При случае, сбежим. Такого шанса нам не дали.
На нас наставили второе ружье. Первый стрелок спокойно, без спешки, перезаряжался. Кто-то проговорил:
— Допрыгались, мрази, креста на вас нет!
Я так и не смог понять, кто. В голове билось бесконечное: «Что делать? Что же делать?» Откуда-то из-за спин притащили ведро. Довольно оповестили нас:
— Бензинчик! Как раз по ваши души.
Щедро плеснули на крыльцо, окропили нам ноги. Стало ясно, что время для переговоров прошло. Живьем нас отсюда никто не выпустит. Я вновь поднял руки, еще надеясь на чудо, уловил встречное движение ружей, успел подумать, что не даром линия жизни на Серегиной ладони была такой короткой.
* * *
А потом время замедлилось, стало тягучим, резиновым, почти остановилось. Я провалился в него, как в болото. Утратил способность к движению. Внутри меня, где-то в районе солнечного сплетения, зародилась алая искра. Поднялась вверх, выросла в пламенный смерч, закрутилась, грозя разорвать в клочья легкие.
Я с трудом выдохнул и тут же узрел облако огненных брызг. Воскликнул мысленно: «Итить, колотить! Так и сгореть не долго!» Потом вдруг четко расслышал: «Идиот, не стой столбом! Зови! Поздно будет!»
Губы мои прошептали, выталкивая слова вместе со сгустками пламени:
— Кого звать?
— Охранителя зови, недоумок! Послал же Господь ученичка…
Голос с того света затих. А я внезапно вспомнил, что обещал бабе Дусе прошлой ночью. Попытался провернуть во рту непослушный язык, через силу совершил этот подвиг, извергнув из себя ослепительно-яркую огненную ленту:
— Семаргл!
С небес спустилась тишина. Такая плотная, что казалось, протяни руку и сможешь ее потрогать. Пламя, рожденное
