переспросили кузины. Даже всегда хладнокровная Лотта выглядела ошарашенной. – Но как?
– Вот сейчас мы и пытаемся это выяснить.
Все взгляды скрестились на Кристофере. Он смущенно заерзал, вздохнул и начал рассказ:
– Да я просто сидел и смотрел хоккей, никого не трогал. Вдруг слышу – звонок в дверь. Ну я пошел открыть. Только открыл, а этот как набросится....
Мы как по команде посмотрела на лежащего посреди коридора незнакомца.
– Он втолкнул меня в дом и брызнул в лицо какую-то едкую дрянь вроде перца, – пожаловался кузен. – Ну я и перепугался. А потом... Все вдруг стало таким... другим и... холодным. Ни рук, ни ног, одно туловище. Я вообще запаниковал. Хорошо еще, что у меня из кармана выпал смарт. Я в него мордой ткнул, набрал кого-то почти вслепую...
– Меня набрал, – кивнула я.
– Ну вот. А что дальше – непонятно, я ж только шипеть мог. Но вы приехали. Спасибо.
– Ну хорошо, – пробормотала Лотта, прижав пальцы к вискам. – С одним вопросом разобрались. А это тогда кто?
Хейден подошел к замороженному телу и перевернул его на спину. Потом стянул у него с головы лыжную маску, которая мешала рассмотреть лицо, и отодвинулся в сторону.
– Господин Беркин? – ахнула я, узнавая мужчину. – Это же мой сосед!
От шока я даже не удержала кота. Тот приземлился на пол, подошел к поверженному, принюхиваясь, и звонко чихнул. Потом еще раз и еще...
– Аллергия, – протянула обалдевшая Юсса.
– На камфорное масло? – уточнила Сола.
– Неужели это он копался в моем саду и пытался задушить Хейдена?
– А вот мы сейчас у него и спросим, – хмыкнул змей и положил пальцы на шею господина Беркина.
Покрывавший его тело иней стремительно растворился. Сосед дернулся, вздохнул и открыл глаза.
– Добрый вечер, – Лотта наклонила голову на бок, рассматривая его с исследовательским интересом.
– Добрый, – промямлил господин Беркин.
Он попытался сесть. Конечности слушались плохо, и Хейден приподнял его за шкирку и усадил, прислонив к стене.
– Алоис Беркин, я правильно понимаю? – холодно поинтересовался он.
Тот затравленно осмотрелся. Глянул на укутанного в покрывало Криса, скривился и забормотал:
– Это просто недоразумение. Я... проходил мимо. Услышал шум... и....
– Не нужно отпираться. – Змей пнул носком ботинка баллончик из-под перцового газа. – Пусть вы в перчатках, но на нем наверняка остались ваши биологические следы. Как и на подушке, которой вы пытались меня задушить. – Хейден явно блефовал, но Беркин бледнел с каждым его словом. – Знаете, чем грозит нападение на следователя Департамента охраны правопорядка?
– Я... я не хотел ничего плохого... – Голос соседа походил на блеяние. – Это все... это все...
– Говорите. Нам нужно полное и чистосердечное признание. Может быть, он облегчит вашу участь.
– Я... расскажу, обязательно расскажу, только не губите.
Хейден подхватил его под руку, поднимая, и предложил:
– Не перейти ли нам в гостиную?
Никто не возражал. Мы торопливо поснимали обувь и верхнюю одежду, запихнули все в шкаф, не глядя, и пошли в гостиную. Хейден принес из кухни стул, на который усадил Беркина. Мы расселись вокруг него, заняв все кресла и диван. Даже Крис не стал тратить время на переодевание, а укутался в покрывало, как в тогу, и устроился рядом с Лоттой.
– Рассказывайте, – поторопил соседа змей.
Беркин подарил мне обреченный взгляд и признался:
– Я просто хотел найти драгоценности Ингрид Акерман.
– Драгоценности Ингрид Акерман? – изумились я. – Парюру?
– Да, ее.
– Но... – я растерянно глянула на портрет прабабушки. – Но она же пропала вместе с Ингрид. С чего вы взяли, что ее можно найти у нас?
– Из письма, – вздохнул мужчина.
– Из какого письма? – хором переспросили мы с кузинами.
Беркин снова душераздирающе вздохнул, помялся немного, но в итоге ответил:
– Оно у меня в кармане. Показать?
– Конечно!
Сосед полез в карман и достал оттуда небольшой конверт из плотной желтоватой бумаги. Надписи на нем почти стерлись, зато внутри лежало коротенькое письмо, которое и передал мне Беркин. Я вгляделась в рукописной текст.
– «Дорогая Минни», – прочитала я вслух. – «В этом сумасшедшем порту я едва выкроила десяток минут, чтобы отправить тебе письмо. Через час мой корабль отплывает. Я обязательно дам тебе знать, когда доберусь до Северной Дхармы. А как устроюсь, сразу вернусь за Сойле. Не оставляй ее, моя дорогая. И помни, свою самую большую драгоценность я спрятала у себя дома, под яблоком. Надеюсь, что скоро смогу вернуться за ней и за вами. Целую и люблю, твоя лучшая подруга Ингрид».
Я закончила читать и глянула на Беркина, не совсем понимая, что это значит. Кузины молчали тоже, не сводя с моего соседа требовательных взглядов. Тот передернул плечами, покосившись на змея, и заговорил.
– Я нашел это письмо осенью, когда делал уборку на чердаке. Ингрид Акерман когда-то прислала его моей бабке, Вильгельмине. Она жила рядом с вами.
Я медленно кивнула, вспоминая бодрую старушку по имени Вильгельмина. Она и правда была нашей соседкой и частой гостьей у нас дома. Тетя Минни, как она просила себя называть, говорила, что они с Ингрид крепко дружили, пока та не погибла. Вильгельмина помогала воспитывать нашу бабушку Сойле, когда бабуля еще была маленькой. Потом – папу и его сестру тетю Астрид, потом меня с братом. Она рассказывала нам истории об Ингрид, а иногда просто подолгу сидела в гостиной, разглядывая ее портрет и вспоминая молодость. Когда я поступила в академию, тетю Минни стало подводить здоровье. Она сдала свой коттедж приятной паре с ребенком, а сама переехала в дом престарелых, где мирно скончалась в прошлом году в возрасте ста шестнадцати лет.
После смерти Минни наши соседи съехали в свою квартиру, а в доме поселился господин Беркин, ее внук, получивший его в наследство. И до сегодняшнего дня мне и в голову не приходило подозревать его в чем-то нехорошем.
– Значит, из-за этого письма вы решили, что парюра осталась здесь? – спросила я.
– Ну да. Там же написано: «самую большую драгоценность я спрятала у себя дома». Я знал по рассказам бабки, что у Торнов никогда не было больших денег. Значит, парюру они еще не нашли.
– И поэтому решили найти ее сами, – без труда продолжил Хейден.
–
