class="p1">— Я не думала, что всё будет так… что он снова это сделает… после всего, что было… после обещаний, которые он дал… ― Грег попытался помочь мне встать, но я сильнее стиснула плотную ткань, вынуждая его помедлить. ― Я просто пытаюсь понять… почему… и за что… ― голос дрожал и срывался, а слезы почти полностью затуманили глаза пеленой. ― Почему я прохожу через это снова…
— Если бы у меня был ответ…
Из её горла вырвался нервный смешок.
— Мне просто не суждено быть счастливой… вот и весь ответ…
— Нет, не смей думать так. Ты будешь счастлива, слышишь? Я обещаю.
— Мне так больно… ― судорожно выдохнув, прошептала, ― …так больно…
— Иди сюда. ― он начал подниматься, осторожно увлекая меня за собой, и когда я встала на ослабевшие ноги, прижал к себе. ― Пойдем наверх. Тебе нужно отдохнуть.
— Нет!.. ― голос сорвался. Я вцепилась в его руки так сильно, наверное, слишком сильно. ― Я не хочу!.. Только не туда, прошу!..
— Эбби…
— Умоляю!..
— Эбби! ― Грег слегка тряхнул меня, вынудив посмотреть ему в глаза. ― Всё хорошо. Я не поведу тебя туда насильно.
— Я верила ему… ― всхлипнула, осознавая, что становится всё холоднее, ― …и теперь так боюсь… что не справлюсь… так много боли для меня одной… её так много…
— Поделись ею со мной, ― услышала, а затем ощутила, как мужские руки обняли крепче, ― тебе станет легче… ― завертела головой, не удержав потока рыданий, но тут же почувствовала, как Грег успокаивающе коснулся волос. ― Эй, посмотри на меня. Эбби… посмотри. ― когда я посмотрела, он вновь обхватил ладонями её лицо: ― я буду рядом. Что бы ни случилось, я буду рядом до тех пор, пока ты сама будешь этого хотеть. И обещаю, что не оставлю тебя.
Каждую клеточку пронзила резкая, нечеловечески мучительная боль.
Эти слова должен был сказать не он. Не от него я их ждала.
Заплакала сильнее и, вцепившись пальцами в края его пиджака, стиснула зубы, пытаясь не закричать от тупого лезвия, которое медленно входило в истерзанное тело.
— Я беременна… ― тихое признание сопроводилось глухим стоном, и я ощутила, как замерла его ладонь, ― я жду ребенка… Его ребенка…
Зарывшись носом в уже слегка влажную рубашку, невольно вдохнула знакомый аромат белого кедра. Только в этот раз он был не в состоянии заглушить отчаянные крики внутри. Так сильно эта боль вросла в тело своими цепкими корнями. Так сильно изранила тело и покалечила душу. Древесные ветви окутывали полностью, проникая внутрь всё глубже, разрастаясь всё больше и становясь всё крепче.
Рыдания внутри готовы были вырваться с новой силой.
Я призналась Грегу в том, что меня мучило. Без подробностей и имен, но я знала ― он всё понял. Теперь уйдет и он. Теперь и он оставит меня…
— Мистер Мартин, машина ждет у входа, ― знакомый голос заставил затихнуть.
— Хорошо, ― спокойно ответил он, ― мы сейчас выйдем.
Слегка отстранилась, пытаясь понять, осознать сказанные им слова. В голове расползался туман, перед глазами плыло, ноги подкашивались. Подняла заплаканное лицо, мгновенно получая в ответ невероятно теплый и такой необходимый сейчас взгляд.
— Я же сказал… ― тихо повторил он, убирая прядь за ухо, ― …я буду рядом.
С губ слетел глухой стон. От боли и облегчения одновременно. Сняв с себя пиджак, Грег набросил его на мои плечи и, обняв, притянул к себе.
— Пойдем.
— Грег…
— Я не оставлю тебя в холле одну, ― мягко, но решительно ответил он. ― Или ты хочешь подняться к себе?
Почувствовала, как воздух снова перекрыло. Сейчас это было меньшее, чего мне хотелось. Качнула головой ― настолько явно, насколько нашла в себе силы ― а затем последовала за ним к машине. Лишь ощутив под собой мягкость кожаного сиденья и твердость мужского плеча, поняла, как сильно нуждалась в поддержке.
И в присутствии Грега.
Он был моим маяком. Якорем, который уже во второй раз не давал мне утонуть. И только теперь я осознала, как скверно поступаю. Как больно делаю мужчине, который готов положить свою жизнь на плаху, лишь бы с моих губ никогда не сходила улыбка.
Возможно, поэтому Судьба так безжалостна ко мне. И поэтому заставляет проходить через те же мучения.
— Идти можешь?
Я кивнула. За то время, что просидела в машине, немного упокоилась. Ноги уже не были такими ватными; голова не кружилась, как карусель; а слезы на лице пусть и не до конца, но обсохли.
Солнце уже зашло за горизонт.
Мы прошли по проездной дорожке, а затем Грег помог мне подняться. Когда он открыл дверь, сильнее закуталась в его пиджак и осторожно переступила порог.
Я бывала здесь всего однажды: когда Грегу нужно было помочь упаковать и забрать некоторые вещи. Он переехал в квартиру в центре города ― так было удобнее добираться до работы ― а этот дом собирался сдавать. По крайней мере, раньше.
Грег щелкнул выключатель, и свет заполнил половину дома.
— Подумал, что тебе нужно немного покоя.
— Спасибо.
Он положил ключи на столик, а затем посмотрел на лестницу.
— Помнишь ту комнату, которая тебе понравилась? Она твоя. ― заметив мою неуверенность, подошел ближе, заставляя вновь посмотреть ему в глаза. ― Там есть ванная. Ты сможешь принять душ и отдохнуть. Я посмотрю, что можно придумать с ужином, а ты спускайся, если захочешь. Договорились?
Он не стал дожидаться ответа. Ненадолго задержав на мне взгляд, прошел в гостиную и повернул на кухню. Я постояла у лестницы ещё некоторое время, пытаясь собраться с мыслями и отдышаться, а затем поднялась.
Облокачивалась о перила, добралась до комнаты и дернула ручку. Нащупав выключатель, щелкнула его и, бесшумно прикрыв дверь, прислонилась к ней спиной.
Мысли начали заполнять голову, как муравьи, стремительно сбегающиеся в свой дом. Терпеть их присутствие становилось всё невыносимее, и я резко оттолкнулась от опоры и забежала в ванную, быстро заперев дверь на засов.
Пыталась убежать от них, хотя и понимала, что не смогу. Убежать от того, что живет внутри, нельзя. Как бы сильно мне этого не хотелось.
Стоял под струями ледяного душа, ощущая, как капли нещадно обжигают кожу.
Они стекали вниз по лицу, волосам и обнаженному телу.
Я должен был чувствовать хотя бы слабое облегчение, ведь вода забирала боль ― так говорили. Но облегчения не было. Боль не уходила. Наоборот ― становилась лишь сильнее. Открывая рану всё больше и заставляя её кровоточить, проникала в каждый нетронутый уголок и наполняла его дикими муками, которые я заслужил. Заслужил.
Но
