я.
– Да уж, совсем крестьянином стал, как я посмотрю, и забыл, куда первоначально путь держали.
– Есть такой грех – не стал скрывать от друга свое пристрастие и продолжил, – пойдем лучше покормлю, если не совсем устал, владения покажу и потом поговорим.
Андрей на все согласился и уже после программы ознакомления, сидя на крылечке, созерцая начало заката солнца, мы возобновили нашу беседу по существу.
– Пора закругляться, дружище – подвел итог Андрей всему тому, о чем я ему рассказал: про встречу с Володаром, с Данко, про свою жизнь тут, – каждый из них говорил о необходимости двигаться на своем пути, поэтому как бы здесь тебе не было хорошо, надо идти дальше. Запомни это место, может, еще вернешься и возродишь его по-настоящему. Оно, конечно, соскучилось по человеческой ласке и любви, потому и держит тебя так сильно. Тут все живое, ты уже убедился.
От слов друга мне стало очень тоскливо и словно все кругом потемнело, хотя все еще было залито светом.
– Я понимаю, Антон, что ты чувствуешь. Земля откликается и переживает расставание с тобой, тем более понравился очень, можно сказать, пришелся по душе здешним обитателям, – и засмеялся, но на душе у меня сгущались тучки, появился протест и упрямство, четкое осознание нежелания покидать обжитой край, куда я вложил всего себя.
Андрей внимательно наблюдал за моей внутренней борьбой и переживаниями, не вмешиваясь. Вставил травинку в рот и теребил ее рукой, смотрел то себе под ноги, то поднимал голову и оглядывался.
– Знаешь – продолжил он спокойно говорить, – многие люди через подобное проходят, в таких условиях им приходится делать трудный выбор – остаться или уйти, чтобы продолжить свой путь. В любом случае, путь – это и остаться здесь, только в твоем случае такое решение неприемлемо!
Тоска меня совсем захлестнула, я даже сам не ожидал насколько сильно проникся этим местом, насколько прочными канатами привязал себя.
– Помнишь, Антон, каким ты был легким, когда начинали совместное путешествие. Но со временем, адаптируясь к новому для тебя миру, непонятному, неизвестному, таящему угрозы, начал раскрываться, насыщаться им, познавать его, учится различению. Теперь ты полностью погрузился в него, живешь в нем и иллюзия, как ты считал, стала абсолютно реальной, способной тебя захватить и не отпустить. В твоей душе глубокие следы многие события оставили, но самыми сильными есть Ирина и вот это место! Причем последнее, оказалось самым запоминающимся. Ты сам должен разобраться, почему так произошло, но сделать придется такой анализ вдали отсюда. Как бы жестко это не звучало, сейчас мы встанем и уйдем, прямо сию минуту, нам надо торопиться, нас ждут в другом месте.
Андрей резко встал, положил руку мне на плечо и сказал: «Поверь, так надо!» Я оставался сидеть неподвижно, как дерево, пустившее глубоко корни. Я нашел уют, комфорт и вот теперь вынужден все это оставить, причем должен отказаться от части себя самого. Было очень тяжело, но стоящий друг, непреклонно на меня смотрящий сверху вниз, и его горящий взгляд, заставили меня подняться, собраться и, попрощавшись с землей, ощутив боль внутри, уйти вместе с Андреем.
Я шел, опустив низко голову, вслед за другом, бодро шагавшим и что-то насвистывающим. Трудно давалось прохождение по знакомым местам, где гулял, мысленно прощаясь, но когда пообещал вернуться, на душе стало светлеть, ощутил появление прежней легкости и прибавил шаг.
– Другое дело – услышал я слова Андрея в ответ на перемену в настроении.
– Просто я пообещал вернуться и сделаю это!
– Как знаешь!
Мы были в пути уже несколько дней, когда, проходя мимо небольшого оврага, услышали тихое мычание. Остановились и прислушались, нам не могло показаться обоим одно и тоже. Спустя некоторое время звуки повторились. Мне сразу вспомнился обвал на дороге, подземелье, поэтому я пошел следом за Андреем очень осторожно, ожидая нечто вроде очередного подвоха. Однако, все оказалось по-другому. На самом дне мы обнаружили связанного человека с кляпом во рту, посаженного в глубокую яму. От протекающего мимо ручья был сделан небольшой отвод таким образом, чтобы вода постепенно наполнила ее и лишила беднягу жизни. Да, жутковатую смерть пришлось бы ему пережить, наблюдая небыстрое затопление собственной могилы. Когда вытащили мужчину из его заточения наверх, к солнцу, освободили от всех пут, перед нами предстал худой крестьянин в оборванной одежде, грязный, с синяками и ссадинами, с еще безумными глазами. Андрей дал отпить ему из своей флаги, помассировал его. И спасенный нами человек начал приходить в себя, стал цепляться за рукава и просить помощи, одновременно благодаря за жизнь.
– Да, постой ты – Андрей попытался его успокоить, – звать-то тебя как, спрашиваю.
Мужчина переводил глаза с меня на Андрея и потом ответил: «Вичко».
– Вичко, скажи, за что ты там оказался, откуда ты? – продолжал мой друг, давая попить еще из фляги.
Наконец, этот Вичко, как он себя назвал, рассказал, что родом из деревни недалеко отсюда, что жили они мирно долгие годы, пока к ним не забрел некто Варяжко, оказавшийся мужичком подлым, завистливым, внесшим смуту среди соседей, настращавший всех друг против друга и став головой. Его, Вичко, за то, что при всех обвинил этого Варяжку в злом умысле через неправду, оговор приговорили к такой смерти, в назидание непокорным. Крестьянин просил, стоя на коленях, спасти его семью.
– Ну что, Антон, выполним просьбу человека? Спасем его род? – задавая вопросы мне, я уже понял, Андрей все решил – со мной или без меня, но он пойдет туда.
– Ты решил тряхнуть «стариной»? Тогда идем!
Вичко вскочил и бросился перед нами, показывая дорогу, приговаривая, что выведет самой короткой дорогой.
В такой роли мне еще выступать не доводилось. Похоже, без приключений нам до Сабровского княжества не добраться. Значит, тому и быть! Особенно мои опасения подтвердились, когда мы вошли в большое селение, где нас приняли крайне враждебно. Люди смотрели исподлобья на впереди идущего Андрея, семенившего Вичко и меня, замыкавшего шествие. Мой друг шел уверенно, с достоинством, оглядываясь вокруг. Крестьяне же, занимавшиеся хозяйственными делами, недовольно отрываясь от них, выходили за пределы своих усадеб, и кто оставался на месте, а кто начинал двигаться следом за нами, собирая уже внушительную толпу. Напряжение возрастало, было очевидно – долго агрессия при виде живого и здорового Вичко сдерживаться не могла. Она и прорвалась…
– Глянь-ка, народ, не отправили мы на тот свет подлюку – послышался голос сзади.
– А мы сейчас это исправим – вторил ему другой.
– Э-э, не спешите, други! – заговорил громко Андрей, останавливаясь и осматриваясь, осадив особо ретивых своей
