Эмили сделала глубокий вдох, молясь, чтобы ее решение оказалось верным.
– Я обязана уехать, чтобы спасти его жизнь.
Джонатан повел бровью.
– Что?
– Это из-за Бланкеншипа, человека, который приезжал сюда с судьей. Он планирует убить Годрика и любого на его пути, кто помешает вернуть меня. Если я уйду, у него не будет оснований вредить кому-либо здесь.
В глазах лакея читалось сомнение.
– Откуда вам это известно?
– От любовницы Годрика, Эванджелины. Она предупредила меня, рассказала о том, что произойдет, если я не уеду. Бланкеншип сумасшедший. Он уже нанял человека для этой работы.
– Вы серьезно, что ли? Его светлость правда в опасности?
Эмили кивнула:
– Я не могу подвергать его риску.
– А вы не думали поговорить с ним о вашем разговоре с Эванджелиной?
– Конечно думала. Но вам же известно, что он за человек. Полагаете, он будет сидеть без дела перед лицом такой опасности? Вне зависимости от того, насколько они сильнее?
Лакей обдумал ее слова.
– Нет, этот чертов дурень соберет своих друзей и поедет под пули.
Эмили опустила плечи.
– Теперь вы понимаете, почему мне следует бежать. Он не должен узнать правду, иначе совершит какую-то глупость.
– Однако вы же понимаете, что это ужасный план. У парня такой характер, что он заставит даже ангелов задрожать от страха. Он не обрадуется, если вы уедете.
Она не нуждалась в предостережении Джонатана, и сама понимала, как рискует.
– Это выбор между двумя вещами: обидеть его или подвергнуть смертельной опасности. Все довольно просто, не так ли?
Джонатан долго раздумывал.
– Хорошо. Я отвезу вас в деревню, если вы согласитесь на мою цену.
Она была прижата к двери и не могла убежать. Его теплое дыхание чувствовалось на ее лице.
Эмили чуть подняла голову в надежде, что это укрепит ее решимость.
– Какая цена?
– Хм…
Он изучал ее, и она не понимала, что он хочет увидеть.
– Я решу позже. Готовьтесь отправиться завтра. – Парень тихо вывел Эмили в коридор.
Она быстро поднялась по служебной лестнице, затем – по главной, направилась прямиком в свою спальню на втором этаже и спряталась в ней.
– Вот ты где, лисенок! Я ждал твоего возвращения. – Голос Годрика заставил ее подпрыгнуть. – Думала, можешь ускользнуть от меня? – Он засмеялся и обнял ее за талию.
Напряжение в теле девушки спало, когда она поняла, что герцог не слышал ее разговора с Джонатаном.
– Нет, конечно нет. Мне нужно было подправить прическу, потому что выпало несколько шпилек. – Эмили поднесла руку к волосам, показывая, о чем речь.
От его хищного взгляда все внутри у нее похолодело.
– Я не верю тебе, дорогая. А мне казалось, мы пришли к пониманию.
Ее задело это его неверие. Даже несмотря на то, что она лгала.
– Так и есть. Отпусти меня, Годрик.
– Сейчас-сейчас. Я вынужден был весь вечер изображать джентльмена, поэтому не могу больше ни минуты играть проклятого святого. – Руки мужчины переместились с ее талии на спину, скользнули по пояснице, крепче прижимая ее к себе и слегка приподнимая.
Эмили затаила дыхание.
Он прислонил ее спиной к двери. Мускулистые руки крепко сжимали тело девушки, как она ни старалась оттолкнуть его. Ей нужно мыслить трезво, если намерена завтра бежать, но это было почти невозможно.
Годрик просунул свое бедро между ее ног, и его давление обжигало и пробуждало все в ней. Голова Эмили отклонилась назад, открывая доступ к шее. Он провел губами от ее подбородка к плечам.
Эмили не успела опомниться, как благодаря глубокому поцелую мужчина уже завладел ее мыслями и сердцем. Они отошли от двери к кровати, остановившись, лишь когда Эмили уперлась в нее ногами, затем повалились на постель, Годрик был сверху. Тихо засмеявшись, он провел носом по ее щеке и перевернулся вместе с девушкой так, чтобы Эмили легла на его грудь. Он обвел ее нежным взглядом и ласково пробежался пальцами по ее позвоночнику.
– Что означает этот взор, дорогая? Ты кажешься обеспокоенной чем-то. – Герцог, рассмеявшись, поднял голову, чтобы страстно поцеловать девушку в ключицу.
Он заколдовал ее. Сначала горячий и властный, потом нежный и до невозможности милый. Сердце Эмили бешено стучало. Неужели это ее последние мгновения с ним? Если она завтра сбежит, то да.
Слезы подкатывали к глазам, и она прикусила нижнюю губу, надеясь, что эта боль пересилит острую иглу в груди. Таких мгновений больше не будет.
– Не плачь… пожалуйста, не плачь. Мы не станем торопиться. Я не хотел напугать тебя. – Годрик приподнялся. Усадив девушку к себе на колени, большим пальцем вытер ее слезы и облегчил боль легкими поцелуями в щеку, кончик носа и лоб.
Наконец, он прижал ее к себе, и Эмили успокоилась, уткнувшись лицом ему в плечо. Некоторое время они просидели так, обнявшись, этого невинного прикосновения было достаточно, чтобы она совсем успокоилась.
Когда в конце концов овладела собой, то поцеловала его в плечо. Затем, несмотря на слезы и грусть, почувствовав страстное влечение к нему, слегка укусила его. Он застонал, когда она провела языком по месту укуса.
– Ты маленький бесенок! – Годрик засмеялся и схватил подбородок Эмили, приподнимая ее лицо. – Ты же знаешь, что я отомщу тебе за это. – Он обхватил ее грудь. И когда сосок девушки затвердел у него под ладонью, ласково погладил его. – Мне начать здесь? Или… – Мужчина провел рукой по линии ее бедра и остановил ладонь на ягодицах. – …Здесь, может быть? – Он крепче сжал ее, и Эмили заерзала от возбуждения.
Она подняла на него манящий взгляд.
– Мне кажется, вы только болтаете, ваша светлость.
– Неужели? – зарычал он и подмял ее под себя.
Вместо того чтобы снять с нее платье, Годрик перевернул Эмили на живот, взял подушку, лежавшую возле ее головы, и поднял бедра девушки, подложив подушку под ее таз.
Дрожа, Эмили обернулась через плечо, не зная, что он задумал. Он встал на колени между ее расставленных ног и расстегнул брюки. Весело подмигнул, когда поймал ее взгляд, что вызвало новую дрожь у нее в ногах.
Годрик провел рукой до колен Эмили под платьем, приподнимая юбки, чтобы не мешали, затем полностью открыл ее ноги. Похлопал по ягодицам, после чего опустил пальцы вниз, пока не достиг ее лона.
– Как горячо. Ты такая влажная, дорогая. Ты меня возбуждаешь. Я не могу ждать ни секунды. – Он расположился у ее входа, поставив одну руку на кровать возле ее плеча, и протиснулся между ее стенок.
