– Да, – признала Эмили.
– Что вам неизвестно, так это то, что он нанял людей, чтобы вернуть вас. Наемников, как мне сказали. Это самые низкие и жестокие типы. Люди, которые с радостью убьют Годрика и его друзей, если они попытаются защитить вас.
Эмили почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.
– Откуда вам это известно?
– Monsieur Бланкеншип похвастался своим планом. Я не хочу, чтобы произошло кровопролитие. Это жестоко, и даже я не желаю видеть, как Годрику или его друзьям причинят вред. Вам следует покинуть это место и заверить monsieur Бланкеншипа, что вы убежали, иначе, я убеждена, он навредит герцогу и остальным. – Эванджелина теребила белые шелковые рукава, ее руки немного дрожали. Она говорила правду.
– Он… Нет… Я не смогла бы уйти, даже если бы захотела, – сказала Эмили, скорее себе, чем Эванджелине. Она знала это: из-за своей любви к Годрику и его деспотичной власти над ее свободой никогда не сможет уйти. Это невозможно.
– Это нелегкое решение, я понимаю. Вы пешка в руках других мужчин. Хотя, как бы мне ни хотелось признавать это, в настоящее время и я тоже. Пешками всегда жертвуют. Это несправедливо, но такова наша участь, n’est pas[15]. Если вы не уйдете, Годрик умрет.
Эванджелина была права. Он подставит себя под пулю, пытаясь защитить ее. Какой у нее остается выбор? Девушка была пешкой.
– У пешки есть одна особенность, – почти шепотом произнесла Эмили, – если она доходит до другого края шахматной доски, то становится королевой.
На губах Эванджелины промелькнула улыбка.
– Вы играете в шахматы. Très bien![16] Monsieur Бланкеншип ожидает, что вы сразу прибежите к нему, и, хотя это не мое дело, мне кажется, вам не следует идти к этому человеку. Я желаю, чтобы вы исчезли из жизни Годрика, но не хочу, чтобы попали в руки сумасшедшего. Найдите того, кто возьмет вас. Вы красивая девушка и, думаю, неглупая. Вы можете найти покровителя. – Она опять сделала паузу, словно что-то припоминая. – Именно так я и выжила. Я все еще пересекаю шахматную доску, как и раньше.
Эмили не знала, как реагировать на это. Бывшая любовница Годрика давала ей советы, и она, сама того не желая, восхищалась этой женщиной.
– С… спасибо, мисс Мирабо.
Эванджелина, кивнув, оставила ее одну.
Эмили не могла позволить, чтобы пострадали Годрик и остальные парни, а это означало: ей следует немедленно уехать. Но сперва нужно найти Джонатана Хелприна. Джонатан ездил за продуктами в Блэкбрай, насколько она знала. Открытая дружба камердинера с друзьями Годрика была непозволительной, даже бунтарской в своем роде. Именно на этот мятежный дух девушка и возлагала надежды. Если ей удастся убедить Джонатана помочь ей бежать ради безопасности Годрика, у нее может быть шанс.
Повернувшись, Эмили устремилась прямо к дворецкому Годрика.
– Симкинс!
Он поклонился и сделал шаг назад.
– Тысяча извинений, мисс Парр. Я не ожидал, что кто-то так рано покинет гостиную.
– Не извиняйтесь, Симкинс! Это моя вина. Скажите мне, пожалуйста, где мистер Хелприн?
Седые брови дворецкого полезли на лоб от удивления.
– Камердинер его светлости?
Эмили кивнула.
– Да.
– Полагаю, он в помещении для слуг. – Дворецкий что-то заподозрил. – Вы недовольны им?
– Нет. Я просто хотела встретиться с ним.
Если Симкинс не станет доверять ей, то ее план побега будет разгадан за считанные минуты.
– Тогда спокойной ночи, мисс Парр. – Пожилой мужчина с улыбкой поклонился, затем ушел в гостиную, оставив ее в холле одну.
Эмили устремилась к служебной лестнице. Какой-то лакей показал ей дорогу, и она нашла комнату Джонатана и залетела в открытую дверь.
Он сидел на краю кровати. Его белая батистовая рубашка была наполовину расстегнута, а на коленях стоял отличный гессенский сапог Годрика, который парень начищал вновь и вновь.
Он удивленно взглянул на нее. Увидев, что она пришла одна, сощурил зеленые глаза. Эмили на секунду пожалела о своем решении обратиться к нему за помощью. Она не забыла, как он перекинул ее через плечо и принес к Годрику, когда перелезла через окно кабинета.
Джонатан поставил сапог и встал.
– Вам не следует находиться здесь одной, мисс Парр. Я обязан вернуть вас его светлости.
– Нет, постойте! Мне нужно поговорить с вами… – настойчиво начала она, но ее голос сорвался.
Камердинер приблизился к ней, и сердце девушки забилось сильнее. Неужели она ошиблась, полагая, что может доверять ему, может убедить его помочь ей?
– Со мной? Что могло заставить приличную юную леди обратиться к лакею? – Он наградил ее такой же полуулыбкой, с которой Годрик часто смотрел на нее.
Рука молодого человека скользнула рядом с ее телом и закрыла дверь спальни за ее спиной. Теперь она оказалась в ловушке, и даже не в одной. Набрав в легкие больше воздуха, напомнила себе, что этот человек переживает о Годрике и благодаря его преданности она надеялась спасти жизнь герцога.
– Мне нужна ваша помощь.
Девушка поняла, что если продолжит разговор с Джонатаном в таком тоне, то у него может сложиться неверное мнение о ней. Отступать слишком поздно. Его тело уже немного наклонилось к ней. Он даже нависал как Годрик. И, несмотря на то, что ей не удалось поговорить с герцогом о Джонатане, она была неглупа. Некоторые черты просто передались по наследству. Он утверждал, будто у него нет ни братьев, ни сестер, и никогда не рассказывал о кузенах, поэтому оставалось всего несколько вариантов. Кем приходился ему Джонатан?
– Я буду рад помочь. – Парень поднял вторую руку и провел по ее открытой ладони.
От этих медленных непристойных касаний у нее мурашки пробежали по коже. Господи, если он не родственник Годрика, значит, она не женщина. Эмили оттолкнула его руку и сразу перешла к сути:
– Вы можете завтра отвезти меня в Блэкбрай? Я должна бежать. Я переоденусь служанкой, а вы провезете меня в экипаже, ничего более.
– Вы просите меня предать моего хозяина? – Но он не выглядел возмущенным, как она того ожидала, светловолосый бесенок имел наглость усмехаться.
Эмили постаралась выровнять дыхание.
– Насколько мне известно, он никогда не запрещал вам отвозить меня в Блэкбрай, не так ли? Если нужно, я выйду в деревне и спрячусь, тогда вы честно можете сказать, что не смогли привезти меня назад.
Джонатан смерил ее критичным взглядом.
– Отлично, мисс Парр. Но сначала вам следует сказать мне, почему вы уезжаете. Я видел, как вы смотрите на его светлость. Не могу понять причины вашего намерения бежать.
