В конце 1620-х годов произошла реформа Государева двора. В первых составленных после пожара боярских книгах и списках по-прежнему вслед за служилыми людьми «московского списка» записывали выборных дворян. Около 1629 года «выбор» перестает быть частью Государева двора[277]. Следствием этого стало оседание уездного дворянства на местах и превращение его в «правящие группы» в своих служилых «городах».
В 1630/31 году в Государеве дворе служили представители более 570 родов, около 500 фамилий упоминается в жилецком списке. Общее число служилых родов верхнего, элитного слоя русского дворянства составляло около 800 (некоторые родственники служили как в московских дворянах, так и в жильцах). Потомки княжеских и старомосковских родов, входившие в Государев родословец еще в середине XVI века и представлявшие аристократический слой Двора в царствование Михаила Федоровича, насчитывали около 70 фамилий. Подавляющее число родов — около 90 % — разными путями, в том числе из числа уездного дворянства, вошло в двор в XVI — начале XVII века.
Дальнейшему расслоению дворянства способствовал новый разбор уездного дворянства, проведенный в 1630–1631 годах. Снова, как и в 1622 году, рассылались разборщики для смотров провинциального дворянства и последующей раздачи жалованья. Сделать это важно было еще и потому, что предыдущий разбор 1622 года после пожара потерял свое значение из-за существенных утрат в документах. Надо было учесть и накопившихся новиков, поступавших на службу. Имело значение и одновременное проведение описания земель в государстве, и получение сведений о личном составе дворянского войска, записанном в разборные десятни в соответствии с тем, кто как «конен, люден и оружен».
В одном из первых наказов о разборе, выданных воеводе Великих Лук Федору Васильевичу Клепикову-Бутурлину 25 декабря 1630 года, прямо указывалась цель грядущей войны с Речью Посполитой. Приводя сведения о нарушениях Польшей и Литвой договора («нашу землю подседают»), царь и патриарх говорили о своем желании отомстить своему врагу, несмотря на то, что еще не кончилось время перемирия: «И мы, великий государь, советовав о том с отцем своим… и говорили о том з бояры, что от полских и от литовских людей чинятца задоры многие, а перемирные лета выходят, и дворян бы и детей боярских всех городов пересмотрев, розобрать и в статьи росписать к нашему денежному жалованью»[278].
В 1630, 1631 и 1632 годах составлялась Смета русского войска. Подготовка к Смоленской войне вступала в завершающую стадию и от всех приказов, ведавших служилыми людьми и управлением городов, затребовали информацию о количестве воевод и ратных людей. Благодаря этой сводной работе мы можем узнать точную численность всех разрядов служилых людей «по отечеству» и «по прибору» накануне войны. «Сметный список» 140 (1632) года, а также «памяти», присланные из Посольского, Стрелецкого, Пушкарского, Казачьего приказов, Приказа Казанского дворца, Устюжской и Новгородской четей сообщают следующие цифры о служилых людях «московского списка»: 14 бояр, 7 окольничих, 286 царских стольников, 532 патриарших стольника, 100 стряпчих, 947 московских дворян, 777 жильцов — всего 2769 человек. Численность уездных дворян была в десять раз больше и составляла 24 714 человек, служивших примерно по 80 уездам. Самыми крупными были служилые «города» Рязани (1865 человек) и Новгорода (1658 человек). В остальных уездах служило от нескольких десятков до нескольких сотен дворян и детей боярских, составлявших полки сотенного строя. Общее количество стрельцов во всех городах Московского государства — 33 775 человек, казаков — И 471 человек, пушкарей — 3573 человека. В составе русской армии учитывались татары, новокрещены, литва, черкасы и «ясашные инородцы» (чуваши и черемиса). Вместе с ними в войско единовременно могло быть мобилизовано 98 596 человек[279]. Правда, реальная цифра была все-таки меньше из-за того, что одновременный вызов на службу всех боеспособных сил по соображениям охраны границ и содержанию внутренних гарнизонов был невозможен.
По сметному списку 139 (1631) года, по подсчетам ее публикатора И. Д. Беляева, «состояло на службе» 66 690 человек[280]. Эта цифра ввела в заблуждение Х.-И. Торке, ошибочно посчитавшего ее за численность солдатских полков, которых якобы готовили «2500 шведских и других завербованных западных офицеров»[281]. Память из Иноземского приказа, присланная после составления сметного списка 139 года, показывает, что иноземцев «начальных людей» на русской службе насчитывалось всего несколько десятков человек. Все они носили офицерские звания, с которыми в царствование Михаила Федоровича впервые познакомилась русская армия. Перечисляя иноземцев, бывших «у ученья ратново дела», дьяк Иноземского приказа еще путается в названиях и пытается найти им русское соответствие: 4 человека полковников, 3 человека подполковников, 4 человека «маеоры по руски сторож[е]ставцы», 1 человек квартермерст, 15 человек ротмистров, 24 человека капитанов, 29 человек порутчиков, 25 человек прапорщиков[282]. Еще 87 человек служили в нижних чинах. В двух полках к ученью ратного дела в 1632 году было набрано всего 3323 человека, и, конечно, такая часть войска, сформированная на регулярной основе, еще не могла оказать решающего влияния на изменение системы организации поместной армии Московского государства.
Глава десятая
Смоленская трагедия
Победы и поражения. — «Измена» боярина Шеина. — Смоленский синдром
Война, к которой Московское государство готовилось несколько лет, началась с известия о смерти в Речи Посполитой старого «недруга» романовской семьи короля Сигизмунда III 20 апреля 1632 года[283]. В Москве решили не дожидаться окончания срока Деулинского перемирия и использовать период бескоролевья — очевидно, надеясь, что он может оказаться таким же удачным для России, каким для ее врагов был период русского «междуцарствия». В июне 1632 года состоялось решение земского собора о посылке войска под Дорогобуж и Смоленск для войны с польским и литовским королем. Официальная цель войны с Речью Посполитой была сформулирована на страницах разрядных книг: «Над городы, которые ныне за Литвою, а отданы были на время, а наперед того были Московского государства, промышлять, и те городы государь и великий государь святейший патриарх указали очищать к Московскому государству по прежнему»[284].
