— А почему бы и нет? В городе работает масса народа, которая наверняка с удовольствием перекусила бы во время ланча. Курятина и чипсы из ямса. Арендуй где-нибудь помещение и пару грилей. Что еще надо? Красный соус, соль и перец. Пара официанток, газетная бумага, и вперед!
Мне нравится Дон. Он считает, что все всегда очень просто.
— Ну что ж, я подумаю.
— И как ты назовешь ее? — с ухмылкой спрашивает Сэм, и я погружаюсь в раздумья.
— Цыплята Уилли! Закусочная будет называться «Цыплята Уилли»! — смеется Дон.
— Вот-вот! Классно получится! — восклицает Сэм с юношеским энтузиазмом.
— Ладно, — смеюсь я, отряхивая с рубашки мелкие веточки. — Если когда-нибудь соберусь открыть ресторан, то непременно назову его «Цыплята Уилли».
— Ты ж его не откроешь! — с разочарованным видом заявляет Сэм.
— Спорю, открою!
И вот что удивительно, все именно так и получилось.
Я возвращаюсь в Мендали, и Лута с философским спокойствием выслушивает о Дуэйне и его друзьях.
— Значит, плохо, мистер Уилл?
— Да, прости, ничего хорошего.
Он широко улыбается, вытаскивает поджарившуюся рыбину из костра, около которого мы сидим, отрывает от нее кусок своими железными пальцами и протягивает его мне.
— Капитан всегда говорил, что честных американцев не бывает, — с задумчивым видом кивает он.
Как ни странно, на следующий день, к моему крайнему неудовольствию, к нам приплывает Банни. Улыбаясь, он вылезает из своей короткой легкой лодочки, держа мокасины в одной руке и подняв темные очки вверх, и хлюпает по мелководью в сторону моего дома.
— Доброе утро! Все в порядке?
— Доброе утро, — осторожно откликаюсь я. — Все отлично, спасибо.
После нашей первой встречи я, естественно, держусь настороже.
— Ну как ваши цыплята? — беззаботно осведомляется он, натягивая на себя свои мягкие мокасины.
— Спасибо, все прекрасно…
— А я слышал, что у вас с ними какие-то проблемы… — с отсутствующим видом улыбается Банни.
— Да так, ничего особенного. На самом деле все в порядке.
Я пытаюсь пристально взглянуть в его глаза, но темные очки, которые он успевает спустить на нос, скрывают какой бы то ни было виноватый взгляд. А задать ему вопрос напрямую не осмеливаюсь. К тому же не сомневаюсь, что он будет все отрицать.
— Боюсь, ситуация изменится, если Лута решит завести дела с этими американцами.
И я отчетливо различаю торжествующие нотки в его голосе.
— А вы откуда знаете о них?
— Это мои друзья. Мы вместе занимаемся бизнесом. Вот увидишь, скоро у нас здесь начнут бродить коровы, и тогда всем будет наплевать на твоих цыплят. И все окажутся счастливы, что я помог благосостоянию здешних обитателей.
Он с уверенным видом направляется в сторону деревни, а я, бессильный что-либо изменить, с унынием обращаюсь к другим проблемам. Но мне не дает покоя разговор с Кингами и их предложение об организации ресторана фастфуда.
Ресторан? А почему бы и нет? Почему бы не попробовать, тем паче, что мы ничего не теряем. К тому же это станет неплохим вспомоществованием нашему бизнесу.
И, когда мы усаживаемся за карточный стол, я предлагаю заняться рестораном.
— Ты хочешь попробовать это, значит попробуй, мистер Уилл, — смеются все, и я понимаю, что они относятся к моему предложению вполне положительно.
А с другой стороны, не попробуешь — не обожжешься. И мы решаем, что начнем с небольшого киоска на рынке. Ничего сложного.
Я звоню в Хониару Нику из нового телефона-автомата на почте и спрашиваю, не сможет ли он купить пару газовых плит, которые мы видели, когда посещали мистера Ву. И он отсылает их на «Маоаоа» с двумя баллонами газа и канистрой растительного масла. Судно, вопреки обыкновению, прибывает уже на следующий день.
Имп конструирует складной киоск с двумя стенками по бокам, окошком и выдвижным прилавком. После того как он несколько раз все проверяет и гарантирует, что размеры киоска позволяют транспортировать его на каноэ, мы красим его ярко-красной краской, которую использовали для изображения крови на распятии Христа в церкви. Смол Том, обладающий наилучшим почерком из всех нас, выводит синей краской над окошком «Цыплята Уилли», и когда краска высыхает, мы устанавливаем киоск на поляне и расступаемся в стороны, чтобы полюбоваться им. Выглядит изумительно.
Воспитательница нашего детского сада Этель запрыгивает за прилавок и изображает продавщицу, предлагая цыплят проходящим мимо покупателям. Стэнли раздвигает пальцы, вытягивает руки и делает вид, что несет тарелку. С видом современного Оливера Твиста, он останавливается перед окошком, и миссис Бамбл накладывает ему ложкой воображаемую пищу.
А вечером картежники, отказавшись от своего ежевечернего развлечения, пишут карандашами рекламные объявления на страницах единственной тетради, которую еще не извели на папиросную бумагу. Смол Смол Том, распространявший объявления, берется за дело с таким пылом, что в Мунде не остается ни одной двери, рекламного щита или стены, на которых не трепетали бы разлинованные листочки. С такими напористыми призывами, как «Цыплята Уилли они хороши счур», «Заходите за цыплятами Уилли — счур хорошая еда» и «Вам понравятся цыплята Уилли», если мы и не достигали высот рекламного бизнеса, то по крайней мере вызывали необходимый интерес.
Мы приплываем утром вместе с другими торговцами, разгружающими каноэ и выкладывающими привезенный товар вдоль берега, и устанавливаем свой киоск в самом центре. Рядом с прилавком ставим стол. Две алюминиевые газовые горелки, на которых стоят котелки с выпуклыми днищами, вызывают огромный интерес. Пока мы достаем морозильную сумку, битком набитую цыплятами, мужчины, сложив на груди руки, обсуждают преимущества газовых горелок перед традиционными кострами. В другом контейнере у нас находится мука, смешанная с секретными травами и приправами, которые должны обеспечить «ЦУ» неповторимый и незабываемый вкус. Сладкий картофель уже нарезан тонкими ломтиками и замочен в соленой воде в большом пластмассовом ведре, которое мы ставим под стол.
Когда над крышей гостевого дома поднимается солнце, появляются первые покупатели, желающие получить самые лучшие и свежие продукты. Желто-зеленый бетель выложен ровными рядами, из которых торчит обрывок картона с предполагаемой ценой для любителей поторговаться. Венчают все прилавки ананасы, источавшие неповторимый аромат, смешивающийся с запахом пота и табачного дыма. Старухи со сморщенными лицами, напоминающими кокосовые орехи, которые они продают, раскладывают всевозможные виды зелени, папоротников, капусты и съедобных листьев самого разного вида, разменивая деньги у соседей и покупателей.
Здесь же играют дети, канючащие у своих родителей леденцы на палочках, которые продают в конце торговых рядов. За прилавком стоит юный худенький продавец, торгующий предметами роскоши — сладостями, штучными сигаретами и шариками, которые он надувает с таким усердием, что его впалые щеки увеличиваются и начинают достигать оправы его дешевых темных очков. Затем он выпускает шарик, и тот, вращаясь в воздухе, падает на землю, чтобы стать добычей самого ловкого из ребятишек. Он улыбается, наблюдая за их восторгом, и начинает показывать карточный фокус группе изумленных стариков, которые тут же упрашивают показать его еще раз.
