Из пробоины спрыгнул паук размером с теленка.
Нервы хлестнули, обезболили вмиг, я рванул дальше по коридору, успел заметить, что Борис сорвался в обратную сторону.
Мозг чуть не лопнул от грохота.
Мир выцвел белизной, словно меня телепортировали смыши. В ад, к чертям на сковородку. Меня будто разодрали на тысячу лоскутов и каждый хорошенько прожарили. И посыпали солью с перцем. Боль такая, что даже крик заклинило…
Нет, не черти.
Обломки. Лежу, утыканный ими как иглами китайского врача. И еще воздух как жидкий свинец, затопил глотку и легкие.
Мышиный писк.
«Друг! Друг! Вставай!» – слышу в голове.
Смыш мечется по мне как по клетке. Язычок защекотал мочку уха.
Сейчас, малыш…
Кое-как ставлю себя на четвереньки, смыш забирается на спину. Хватаясь за стену, встаю на ноги. Раскаленные пылевые пчелы жалят изнутри, глаза слезятся, пытаюсь узреть сквозь горячий туман, что там, на месте взрыва…
Ноги повели туда.
Остановили на краю обрыва. Свежий разлом шириной метров пять дымится, трещина разломила батарею коридоров вширь и вглубь, не знаю, как далеко, дым делает это страшной тайной. Дна не вижу, концов слева и справа, где можно было бы обойти, тоже. Такая же пасть на потолке, истекает каменной слюной.
А еще оттуда падают мелкие пауки.
На другом берегу дым выпустил Бориса.
– О нет, – прошептал я.
Из его живота торчит копье – игла убьежа. Видимо, волна бросила прямо на куст. Шатаясь на пути к обрыву, Борис вырывает копье, колени ударяются о челюсть каньона, кисть прижимается к ране, Бориса выворачивает кашель, окровавленный шип падает в пропасть.
– Борис!
Он согнут как в молитве, рука на животе, другая закрывает рот. Сквозь пальцы брызжет кровь. Перепрыгнуть разлом он не сможет. А паучий стрекот уже отовсюду…
Я погладил смыша на плече.
– Малыш, перебрось его!
Смыш тут же исчез, его силуэт уже на плече Бориса. Зверек спрыгивает, начинает бегать вокруг, то и дело вставая на задние лапки и пища. Вокруг них лопаются белые пузыри вспышек. Смыши, кто может, откликаются. Но паучий террор сказался: многим смышам пришлось исчезнуть из радиуса зова их лорда.
Пока смыши худо-бедно скапливаются вокруг Бориса, мы смотрим друг другу в глаза.
Я разглядел улыбку.
Мне подумалось, так улыбаются самураи, делающие харакири, когда клинок в животе, и назад дороги нет, но есть еще мгновение для последнего полета мысли, как у оторвавшегося лепестка сакуры, пока дружеская катана не снесла голову.
Стоя на коленях, Борис начал отстегивать ремень, что крепит к туловищу кобуру с охотничьим ножом.
Меня обжег страх.
– Борис?
Кобура упала под ноги. Та же участь постигает дробовик. Борис начинает снимать плащ.
– Борис, что ты делаешь?!
Преодолев боль, плащ Борис все-таки снял. И теперь заворачивает в него нож и дробовик. Вокруг Бориса столпились смыши, их лорд возник на плече Бориса. Тот погладил и словно… погрузился в себя.
Он что-то сообщает смышу. Я, будучи в ментальной сети, поймал череду новых образов.
И понял, что Борис задумал.
– Борис, нет…
Борис отстегнул от пояса торбу. Развязывает, кисть проникает внутрь. На свет вылезают два блестящих шара. Узнаю гранаты.
– Хватит! – крикнул я зло.
Борис сунул торбу в карман плаща-свертка. Вздымает сверток обеими руками над собой, как Геракл скалу, даже это ему дается с трудом, кровь из живота как из дырявой винной бочки. Мощный вопль – и багаж летит на мой берег.
Я поймал. Но силы покинули, посылка садится на обломки, колени опускаются рядом.
Смыши заползают на Бориса, его оплетает живая сеть. В каждой руке по гранате.
– Найди Колыбель! – хрипит. – Ты сможешь!
Губы растягиваются в улыбке, сверкнули окровавленные зубы. Он подмигнул.
И я ослеп.
Пока слепота держит, я через ментальную сеть наблюдаю за местом, куда смыши перенесли Бориса. Крепость паучьего лорда.
Смыши стекли с Бориса как вода с высокого рифа, рана по-прежнему свежа и ужасна, но он высится как маяк, словно проснулись резервы. Лицом к лицу с владыкой пауков, между ними метров тридцать.
Большие пальцы продеты в кольца гранат, рычажки вдавлены.
«Не нашел лучшего места скрыться от меня, чем мой дом?» – спросил лорд с издевкой.
«Это тебе не скрыться от меня».
«Что?!»
«Хотел меня сожрать? Ну так жри, мразь!»
«Да как смеешь, наглец! Я твой хозяин!»
«Ты мне не хозяин».
Борис перевернул кулаки. Кольца звякнули о пол.
«Я тебя больше не боюсь».
Борис сорвался навстречу как конь, будто нет в животе никакой раны.
Глаза лорда брызнули пламенем, словно дыхнул дракон, над «капюшоном» всколыхнулись огненные брови, челюсти на груди распахнулась с треском, будто вековой дуб переломился. Сквозь ряды сверкающих влагой кинжалов из тьмы вырвался такой рев, что даже пауки-великаны сжались испуганно.
Но Борис совершил к этой пасти прыжок, достойный олимпийской медали, спинные лапы лорда подхватили в воздухе, общим ударом забили внутрь, языки оплели, втянули выгнутую, как парус, фигуру, и пасть захлопнулась.
«Да! – застонал Лорд. – Раскромсаю на мелк… кх…»
За мгновение лорд лишился триумфального вида, сгорбился, будто сейчас стошнит, а затем грудь выперла к потолку, будто изнутри распирает Чужой.
«Рраааа!..»
Я успел увидеть бутон взрыва прежде, чем ментальная сеть вышвырнула меня в реальность.
Коридор встряхнуло так, что меня подбросило и чуть не скинуло в пропасть.
Тряска не прекращается.
Пауки, лишившись хозяина, взрываются по всем коридорам!
Адреналин свое дело сделал, я подпрыгнул, даже без особых усилий, и так все кругом прыгает, плащ-сверток в охапку – и побежал.
Куда? Да просто.
Ситуация предельно упрощает выбор. Пласты стен складываются карточными домиками, потолки рушатся, и слава Арху, что это предвещают бегущие ветки трещин. Бегу туда и только туда, где обрушиться еще не успело.
Меня каким-то чудом пока не придавило, но через секунду-другую придавит, не избежать, развал на сотни метров вокруг. Все равно что убегать от Тьмы, накрывшей логово людоедов.
Я замешкался на перекрестке.
Меня придавит стена? Потолок? Или пол провалится? Только бы сразу, чтоб не мучиться…
