А Готтлиб Ват впал в депрессию. Его ноги, спина и весь двигательный аппарат находились в плачевном состоянии, а в горах было крайне мало дорог, по которым он мог бы свободно передвигаться на мотоцикле. К тому же к ноябрю в горах стало очень холодно; мотоциклу требовалось более легкое горючее.
Где-то в середине ноября на мотоцикле с коляской, с двигателем 600 кубических сантиметров, начала трещать рация. До этого времени Вратно и Ват считали, что она не работает и что все мобилизованные немецкие силы находятся вне ее досягаемости. Готтлиб начал прислушиваться к рации; через два дня она стала трещать громче, но разобрать по-прежнему ничего было нельзя. Однако на третий день Готтлиб Ват узнал голос одного из бойцов мотоциклетного соединения «Балканы-4».
— Это Валлнер! — заявил Готтлиб. — Чертов придурок, он занял мое место! — И прежде чем мой отец успел оттолкнуть его от рации, бедный Ват переключил тумблер на передачу и заорал: — Свинья! Некомпетентная свинья!
После чего мой отец стянул его с седла, подскочил обратно к рации и переключил тумблер с вещания на прием. Им был слышен холостой ход мотоцикла, почти заглохшего.
Затем голос Валлнера выдохнул шепотом:
— Ват! Герр командир Ват? (В это время Ват вцепился в траву пальцами.) Командир Ват? — снова повторил голос.
Из рации доносилось лишь надрывное холостое урчание, когда Готтлиб сказал:
— Послушай этот мотор! Он не должен так звучать, иначе он заглохнет.
Но рычаг передачи оставался на нейтрале; у Валлнера не было возможности подтвердить то, что он, как ему показалось, услышал.
Голос Валлнера произнес:
— Бронски, ты включен? Включайся, включайся! — Но ответа не последовало, поэтому Валлнер сказал: — Гортц, слушай! Слушай, Метц! Это командир, разве ты его не слышал? — Потом он заорал: — Ватч, ты здесь, Ватч? — Затем мотоцикл затарахтел громче, и Валлнер прохрипел грубое ругательство. Вратно и Готтлиб могли слышать, как он нажал на стартер.
— Мотор захлебнулся, — сказал Ват. — Послушай, как он втягивает воздух.
И они услышали какой-то скрежет, потом завывание; и мотор, не желая заводиться, захлебнулся и смолк.
— Слушайте, вы, сукины дети! — разразилось радио Валлнера. — Вам положено завестись! — И он снова принялся терзать стартер. — Вы, мать вашу так! — прокричал он. — Я слышал старину Вата!
— Старину Вата! — воскликнул Ват, но мой отец не дал ему переключить тумблер на передачу.
— Старина Ват где-то поблизости! — прокричал Валлнер в рацию. — Где ты, Ват?
— Оторви с места задницу, — пробормотал Ват, все еще цепляясь за траву.
— Ват! — позвал Валлнер.
И голос из другой рации спросил:
— Кто? Кто?
— Ват! — прокричал Валлнер.
— Ват? Где? — произнес другой голос.
— Это Гортц, — пояснил Ват моему отцу.
— Бронски? — спросил Валлнер.
— Нет, Гортц, — отозвался Гортц. — Что ты там плел насчет Вата?
— Я слышал Вата, — повторил Валлнер.
И тут вмешалось третье лицо:
— Привет!
— Это Метц, — произнес Ват.
— Бронски? — спросил Валлнер.
— Нет, Метц, — отозвался Метц. — Что случилось?
— Ват где-то близко, — сказал Валлнер.
— Я его не слышал, — вмешался Гортц.
— Ты не был включен! — прокричал Валлнер. — Я слышал Вата!
— Что он сказал? — спросил Метц.
— О, я не знаю, — пробормотал Валлнер. — Свинья, кажется. Ja, «свинья»!
— Я слышал, как он и раньше произносил это слово, — сказал Метц.
— Ja, два года назад, — подтвердил Гортц. — Я ничего не слышу.
— Мать твою, ты был выключен! — заорал Валлнер.
— Привет! — вмешался четвертый голос.
— Бронски, — пояснил Ват моему отцу.
— Ватч? — спросил Валлнер.
— Бронски, — отозвался Бронски.
— Валлнер слышал Вата, — сообщил Метц.
— Валлнер считает, что он его слышал, — вмешался Гортц.
— Я слышал его очень отчетливо! — возразил Валлнер.
— Вата? — переспросил Бронски. — Ват где-то поблизости?
— Насколько поблизости, хотел бы я знать, — сказал мой отец Готтлибу.
— Голос звучал совершенно отчетливо, — не успокаивался Валлнер.
— Привет! — произнес последним подключившийся Ватч.
— Ватч? — спросил Валлнер.
— Да, — ответил Ватч. — Что случилось?
— Трудно сказать, — произнес Гортц.
— Мать вашу! — возмутился Валлнер. — Я и вправду слышал его.
— Кого слышал? — спросил Ватч.
— Гитлера, — съехидничал Гортц.
— Черчилля, — встрял Метц.
— Вата! — заорал Валлнер. — Ты дезертир, Ват, ты сам свинья! Отзовись, Ват!
Но Готтлиб сидел на траве и усмехался. Он вслушивался в треск мотоцикла и голос разбушевавшегося Валлнера. Его закадычные друзья отключались один за другим.
Затем откуда-то издалека донесся незнакомый Вату голос, внося сильные помехи и называя номер. И Валлнер откликнулся:
— Я слышал голос своего прежнего командира. Дезертировавшего Вата — он где-то поблизости!
И незнакомый голос что-то ответил ему.
— Нет, правда! Ват где-то тут, — произнес Валлнер.
И далекий голос сквозь помехи потребовал:
— Называйте свой номер, командир Валлнер!
И Валлнер пробубнил номер.
— Командир Валлнер, — фыркнул Готтлиб. Он и Вратно послушали еще, пока длилась трансляция, потом радио затрещало и заткнулось.
— Как ты думаешь, где они? — спросил Вратно.
— А где мы? — в свою очередь спросил Ват.
Они вместе склонились над картой. Возможно, они находились милях в пяти выше по реке Драва, у дороги на Марибор.
— Передислокация? — произнес Ват. — Может, они покидают Словеньградец? Идут на восток, сражаться с русскими? Или на север, соединяться с австрийцами?
— В любом случае передислокация, — сказал Вратно. — По мариборской дороге.
Этой ночью они снова слушали радио — в основном коды и помехи. Только после полуночи они снова услышали голос Валлнера.
— Ват? — прошептало радио. — Ты меня слышишь, Ват?
Должно быть, Гортц включился тоже, потому что он сказал:
— Хватит тебе, Валлнер, успокойся. Лучше поспи немного.
— Выруби свою рацию! — рявкнул на него Валлнер. — Может, он желает говорить только со мной.
