Я не стал останавливаться и заглядывать в клетки. Бросившись в ближайший проход, я свернул налево, затем углубился в еще более узкий проход направо, намереваясь войти в желоб и страшась этого, и наконец остановился там, где мне показалось безопаснее всего, — я находился на расстоянии слышимости от главного входа и в нескольких поворотах от того места, откуда мог появиться О. Шратт: между мною и им оставались углы и ответвления, так что я мог бы услышать его приближение и успеть спрятаться.
Я заметил, что остановился у стеклянного вольера аардварка. Но лишь после того, как мне удалось восстановить дыхание, я разглядел, что аардварк был не один.
Животные застыли в напряженных позах! Опершись на хвост, аардварк забился в угол своего вольера, сохраняя равновесие и выставив когти передних лап, словно боксерские перчатки; в противоположном углу по диагонали, мордой к нему, застыл маленький, но чрезвычайно злобный индокитайский кот-рыболов — отвратительное мелкое существо, ощетинившееся и выгнувшее спину высокой дугой. Они почти не шевелились. Пожалуй, вряд ли кто из них осмелился бы атаковать, но всякий раз, когда аардварк слегка терял и немедленно восстанавливал равновесие с помощью хвоста, кот-рыболов свирепо ворчал и фыркал, пригибая морду к пыльному полу. И аардварк — старая добрая медлительная земляная свинья — хрипло хрюкал в ответ. Я попытался обдумать увиденное, но тут услышал О. Шратта.
Создавалось впечатление, будто он находится снаружи Обезьяньего Комплекса, но его зычный голос приближался ко мне:
— Ты меня не перехитришь, проклятый бабуин! Ты не раз пытался это сделать, и ты у меня за это еще поплатишься! Подожди, ты у меня еще покричишь, вот увидишь!
В это время рядом со мной кот-рыболов завыл, угрожая прыгнуть, а аардварк хрипло заворчал, застыв на задних ногах и опираясь на хвост. Они так и стояли друг против друга — бог мой, сколько времени!
О. Шратт! Он устроил себе собственный театр! Создал ночное шоу для себя одного!
О. Шратт, ругаясь, вошел в Жилище Мелких Млекопитающих. Я слышал, как он насмехался над кем-то; потом до меня донеслось топанье его солдатских ботинок, завернувших за угол и приближавшихся ко мне, — он был в одном проходе слева от меня; я нырнул в правый коридор, ступая по холодному цементу босыми ногами. Я ждал, куда направится О. Шратт.
На самом деле мне удалось увидеть О. Шратта в лабиринте лишь дважды.
Первый раз, когда я припал к стене клетки под окном, находясь вне досягаемости инфракрасных лучей, как я надеялся, и на расстоянии длины прохода я увидел старину О., приближавшегося к одной из своих театральных постановок. Он отодвинул скользящее стекло в клетке. Так вот что это за стекло, которое скользит и открывает целиком все окно. У О. Шратта есть маленький ключик, который отпирает скользящее стекло, — это удобно: когда умирает кто-то тяжелый или заболевает какое-нибудь злобное животное, которое не желает выходить, то вам не придется возиться с маленькой задней дверцей, ведущей в желоб. Но О. Шратт отпирает скользящее стекло лишь затем, чтобы запустить внутрь своих гладиаторов! Если ему начинает казаться, что застывшие позы не слишком забавны, он просовывает внутрь электрический штырь, касаясь им одного из соперников. И конечно же они не видят его, стоящего в пустоте — просовывающего свою электрическую руку; он на ощупь тычет из темноты и аккуратно бьет током раз или два.
Я видел, как он дирижировал вокалом, затем задвинул стекло обратно, наглухо отрезав жалобные стоны. Затем он с любопытством понаблюдал за тасманским дьяволом, который дергался из стороны в сторону и завывал, словно бегал по раскаленным углям, — его удерживал в углу свирепый ратель. Я подумал, что О. Шратт наблюдает за всем этим довольно спокойно, — его помутневший разум спит или накачан наркотиком.
Я увидел О. Шратта еще раз. Теперь я находился в полной безопасности, разглядывая его. Он вошел в один из задних коридоров, так что я просто смотрел на ряд животных за стеклом, пытаясь определить, в чьей клетке неожиданно появится из дверцы для служителей О. Шратт, — я знал, он мог видеть только обитателей клеток, а за стеклом лишь пустоту.
Я видел, как из-за него животные меняли позы, в которых, по всей видимости, пребывали долго. Два усталых гигантских муравьеда выглядели так, словно едва не отдали концы от страха перед метавшимся из стороны в сторону, тяжело дышавшим ягуарунди — длинным и тощим маленьким тропическим котом. О. Шратт очень хитер! Он не хочет крови! Начальство О. Шратта заподозрило бы неладное, окажись мелкие млекопитающие искалеченными. О. Шратт — режиссер осторожный; он позволяет состязаниям длиться до изматывающих мертвых поз, он стоит здесь со своим электрическим штырем, не давая ситуации выйти из-под контроля.
Я видел больше чем достаточно, скажу я тебе. О. Шратт сам определяет меру.
Медлительный лори обменялся перепуганным взглядом с лемуром. Малайзийская землеройка в ужасе уставилась на кенгуровую крысу. Мне было так стыдно смотреть: даже умирающий бандикут подвергся унижению со стороны кривлявшегося фалангера. А беременная самка оцелота лежала изможденная в углу своей клетки, прислушиваясь к хриплым стонам и дракам в желобе за задней дверцей.
Этот О. Шратт не знает границ.
Я подождал, пока он не исчез в конце лабиринта, после чего пулей вылетел из организованного им концлагеря.
Я лежал на спине за живой изгородью, думая: «Откуда у него такая идея? Где впервые развилась у О. Шратта извращенная страсть к подобным представлениям, к натравливанию друг на друга мелких млекопитающих?»
Вокруг меня начинает светлеть, но в моей голове по-прежнему нет общей картины. Но должен тебе сказать: у меня определенно есть планы насчет старины О. Шратта.
Тщательно отобранная автобиография Зигфрида Явотника:
Предыстория II (продолжение)
14 октября 1944 года Красная армия вошла в Белград вместе с бывшим коллаборационистом Марко Месичем, возглавлявшим югославский контингент. Итак, времена изменились; тяжело было пройти через войну тем, кто до конца оставался на той же стороне, что и в начале.
24 октября 1944 года группа русских партизан была удивлена, обнаружив четников, вступивших в бой с группировкой в двадцать тысяч немцев у Чачака. Пока русские и четники брали немцев в клещи, русский офицер заметил, что партизанам следовало бы атаковать четников с тыла. После сражения четники передали русским четыреста пятьдесят пленных немцев; на следующий день русские войска и партизаны разоружили четников и арестовали их. Капитан четников, Ракович, сбежал, и партизаны тщательно прочесали в поисках его все окрестности Чачака.
Мой отец и Готтлиб Ват по-прежнему находились в горах Словении на западе от Марибора, когда началось преследование капитана четников Раковича.
Никаких преследований в горах Словении не велось. Теперь немцы перешли к обороне, и усташи выжидали, пребывая на перепутье. Красная армия находилась недалеко, на западе Словении, и партизанские отряды действовали вполсилы; фактически, усташи больше не сражались за немцев — не желали настраивать против себя партизан, — и тем не менее они опасались открыто сражаться против немцев. По крайней мере, в Словении.
