Что ж, добрый знак.
Жеребец был вполне на это способен: его здоровенные зубы перекусывали молодые деревья, Йен свидетель.
— Я прошу прощения, — промолвил Йен, обращаясь к ним обоим. — Я бы сказал, Валин, что не хотел тебя обидеть или оскорбить, но это было бы неправдой. Я именно хотел ударить, уязвить побольнее, хотел ранить твои чувства — просто потому, что мне самому больно и я сбит с толку. Я был неправ, и я прошу прощения.
Важно, чтобы оба они поверили — по крайней мере важно для самого Йена. Он полагал, что заслужил уважение коня-аса, хотя как добиться его приязни, Йен и понятия не имел. И Йен был благодарен Валину за предупреждение, которое тот доставил, а еще он проникся уважением к храбрости цверга.
Это важно…
Кольцо Харбарда с болезненной силой запульсировало у него на пальце: раз, другой, третий…
Валин выпрямился, вытирая тыльной стороной ладони свою удивленную сморщенную физиономию. Сильвертоп перестал неодобрительно коситься и фыркать. Постукивая копытами по камню, он дошел до каменного корыта, наполненного неизвестной Йену разновидностью зерна, и, не торопясь, принялся с шумом его поглощать.
Все это время лодыжка болела не переставая, но Йен заставил себя не обращать внимания. Теперь, сопя от боли, юноша оперся о деревянную бочку и осторожно сполз на холодный каменный пол. Наклонился вперед и задрал брючину.
Он поранился не так сильно, как опасался, но все же довольно основательно: и носок, и кроссовка успели пропитаться кровью.
Носок — ерунда, а вот кроссовке замены здесь не найти. Может, кровь отмоется. А если не отмоется, кроссовка сгниет изнутри и пойдет на выброс.
Валин, неизменно преданный Валин, уже был рядом, с аптечкой первой помощи в толстых руках.
— Прошу тебя, о почтенный, друг друга Отца Вестри, прошу тебя, объясни неуклюжему увальню, что надо сделать со всем этим, чтобы облегчить твою боль.
В аптечке было несколько шприцев с лекарствами — на каждом наклейка, на иглы надеты зеленые пластиковые наконечники, чтобы сохранить их стерильными.
Проклятие. Меньше всего Йену хотелось просить Фрейю исцелить его рану, но, черт, как же больно, а отуплять себя димеролом и вистарилом сейчас не годится. Хотя соблазн велик.
Йен начал перебирать шприцы — интересно, что такое атропин? — пока не наткнулся на шприц с наклейкой «Лидокаин — использовать для обезболивания поврежденной области, когда требуется зашить небольшие раны. Необходимо все стерилизовать!!!». Йен снял с иглы колпачок, брызнул немного прозрачной жидкости на саму рану, а затем сделал несколько уколов вокруг раны — было так больно, что на глазах выступили слезы.
Йен не знал, через какое время скажется лидокаин, но, согласно законам Мерфи, если он попытается использовать кольцо Харбарда, чтобы убедить себя самого, что рана не болит, либо кольцо — как всегда — на него не подействует, либо его действия хватит лишь…
Кольцо сильно сжало палец один раз.
Лодыжка перестала болеть.
Можно подумать, нажали выключатель.
Робко, осторожно Йен прикоснулся к ране кончиком пальца. Чувствительность не исчезла, но боли не было. Йен не знал, через какое время должен подействовать лидокаин, но уж по крайней мере через пару минут, не раньше…
Не так быстро.
Кольцо? Конечно, возможно, но… нет. У него ни разу не получалось подействовать кольцом на себя самого, хоть он и пытался изо всех сил, доводя себя до изнеможения.
Чертовщина какая-то.
Йен дрожащими руками открыл черную пластиковую бутылочку с перекисью водорода.
— Промой вот этим рану, а потом высуши марлевыми салфетками. Сначала дезинфекция, затем просушивание, а напоследок мы заклеим рану полосками пластыря — ага, вон теми.
Следовало попытаться сделать это раньше. Мог бы и поразмыслить как следует. Фрейя не У.К. Филдс[21], чтобы складывать все яйца в одну корзину, а потом приглядывать за корзиной, — как и Осия, которому тоже случалось прятать камни Брисингамена.
Сложить все камни в одно место? А если кто-то найдет тайник? А если вы станете охранять тайник — вдруг вас выследят?
Нет. Ни Осия, ни Фрейя ничего такого делать не стали — не дураки же они.
Один из камней Фрейя спрятала где-то далеко.
Нет, не «один из камней», а первый, рубин. Тогда она еще жила с Одином и обещала никому не отдавать камень, даже мужу. А потом, когда Йен отдал ей второй камень, алмаз, она спрятала его где-то неподалеку. Может, он лежит в пещере или под половицами избы. А может, зарыла его глубоко в землю, запомнив место. Она ведь сильная, у нее бы получилось.
Как бы то ни было, камень схоронен где-то недалеко, поскольку усиливает действие кольца Харбарда.
Интересно, хватит ли этого, чтобы переубедить асинью, чтобы уговорить ее отдать Йену алмаз хотя бы на несколько дней?
Йен стиснул зубы.
Вот и проверим.
Глава 27
Наследие Эктона[22]
Дверь была приоткрыта, но Йен все же постучал по косяку, прежде чем войти.
Дверь распахнулась так стремительно, что Йен подумал, уж не услышала ли Фрейя, как он ковыляет, не ждала ли его.
— Йен, мне так… — Тут она опустила глаза. — Да ты поранился! — воскликнула она и обхватила его за талию, прежде чем Йен успел возразить.
Йен никогда не сомневался в силе Фрейи, и все же его поразило, с какой легкостью она оторвала его от земли, упершись своим бедром в его бедро. Йен не питал никаких иллюзий относительно соотношения их сил, а то бы он пришел в замешательство.
Арни уже поднялся со стула. И сразу опустился на колени перед Йеном.
— Думаешь, перелом?
Йен покачал головой:
— Нет, просто царапина.
Арни взял знакомого вида аптечку первой помощи с одной из уцелевших полок.
— Промыл?
— Валин промыл. Перекись водорода и полоски пластыря, чтобы стянуть края раны. Все будет в порядке.
— Угу, правильно. Но я все равно гляну. — Арни вынул из стерильной упаковки изогнутые ножницы и по пожил лодыжку Йена себе на колени.
Фрейя опустила руку ему на плечо.
— Может, мне этим заняться? Если мы продолжаем общаться, мой Серебряный Камень. Но даже если нет, не заключить ли нам перемирие, чтобы я могла помочь тебе?
— Мы не в ссоре, — сказал Йен. — Но рана не очень-то болит.
