— Заткнись и старайся поменьше думать! Стань со мной одним целым! В одиночку мое сознание не удержится! Она собьет меня и тогда все — нам конец! Уразумел!?
Феникс согласно кивнул.
— Что мне делать?
— Ничего! Запомни — у тебя под ногами перина! Ты понял? Ты падаешь на пе-ри-ну!
Внизу показался гладкий каменный пол. Зойт развернулся и раскинул руки — едва начавший изламываться камень у них под ногами снова стал ровным.
— Она пытается разрушить наше сознание, уже в который раз! Прибегая к образам, воздействуя на наше тело, играя на боязни получить травму или потерять оболочку. Ослабляя тем самым наш рассудок, который сильнее, когда независим — это же база теории ларонийской магии.
Даэран и Карнаж влетели в каменный пол. Он прогнулся под ними, словно и впрямь был отлично взбитой периной, и подбросил их вверх. Однако второй раз они опустились на жесткий пол. Это не сильно их удручало, так как второе падение с шести футов было куда лучше, чем первое с шестидесяти.
Феникс еле успел перевести дух, как колдун схватил его в охапку и потащил куда-то. Полукровка уже мало что понимал — ларониец спутал его мысли и главенствовал. Отчаяние придавало ему сил.
Импровизация.
Они летели куда-то по коридорам под неустанный монолог Даэрана, решавшего в беседе с сознанием «ловца удачи» и своим до кучи какую-то сложную задачу:
— Вот оно! Это хаос, но даже в хаосе есть система, есть слабые стороны… Они в мельчайших, недостижимых для мысли и взгляда деталях. Есть защита, черт возьми! Если Она не сможет обработать наше сознание, то сделает по самой простой схеме — избавится от нас! Может закрыть глаза? Точно, если мы их закроем, тогда переместимся полностью в плоскость сознания. Но она ударит и по этому, постарается выбить нас из равновесия, заставив вернуться в наши оболочки и, меж тем, нам нужно двигаться… нет, невозможно… В Бездне нету ничего живого, ведь только наполовину она материальна и те крысы, скорее всего, были не живыми, а вынырнули из глубин подсознания. Нашего подсознания! Проклятье, довольно глубоко способна проникать Бездна! Надо сузить ей круг, чтобы ей было негде уместить всю эту неделимую систему, надо выйти на диалог с нашими «тенями», понимаешь? Карнаж, давай, постарайся! Мне очень нужна твоя ран'дьянская половина! Сейчас же!!!
Коридор впереди сузился, надломился и рухнул вниз, унося их обоих сразу мимо свободно парящих в воронке черных плит.
Достигнув ее дна они прошли насквозь и поднимались наверх с другой стороны, где открывалась еще одна воронка.
— Не думай о ней, твоя мать умерла! — рявкнул что есть мочи Зойт, — Нам надо обратно! Сужай, а не разливайся мыслями! Сплоти сознание и подсознание, гармонизируй их, чтобы Бездне некуда было приткнуться! Ну же!!!
Они смогли опуститься вниз и там, на дне между двух воронок открылся проход к винтовой, казалось, бесконечно долгой лестнице уводящей снова вниз.
— Теперь держись!!! — колдун крепче схватил за плечи «ловца удачи» и буквально бросил вниз по ступеням.
Шахта уводила все глубже и глубже.
— Все против логики и одновременно не целиком в противовес! Мы не идем «от обратного», понимаешь?! — кричал, задыхаясь, Зойт, постепенно успокаивая свое дыхание.
Это было странно, так как его ноги неслись так быстро, что их даже не было ясно видно.
— Вместе сумеем! Давай, поднажми. Здесь нет усталости! Убей боль, она тоже мнима! Все это разрывает тебя изнутри, разделяет на части, чтобы поглотить. Только не разум, как в тоннеле, а теперь тело!
Лестница пропала, и показался зал. Там их встретила одинокая фигура, сжимавшая в руках книгу. Даэран и Карнаж дружно выругались, когда стены, сперва небольшого зала, начали расползаться в стороны, снова окружая неизмеримым пространством.
— Погоди. Это же Безымянный! — воскликнул Феникс.
— Он самый! — усмехнулся Зойт, — Еще один знакомый, призванный разрушать и расшатывать равновесие. Это Хронос в молодости! Морвириари не солгал. Этот имперский ублюдок не постиг Бездну, а принес себя в жертву. Проще говоря, совершил сделку. Он стал частью времени и частью ЕЁ одновременно! Все бессмертие в мире, даже школы некромантов, произошло отсюда. Здесь корни вечности!
Стены вернулись на свои места, сжав зал до тесной комнатушки, каморки, в которой обитал тот Хронос, что оставался вне времени и не старился. Но он отдавал ровно половину могущества той своей оболочке, что блуждала в темпоральных вихрях, следуя железному закону: осторожно переступать через дороги во времени, так как стоит пересечь чужой Путь без спроса, и кара окажется мгновенной и неизмеримой для жестокости.
— Прерви с ней связь! — закричал, срывая глотку, Феникс, почувствовав неладное в молчании колдуна, — Забудь, что видел, что чувствовал! Она завлекает, но мы не за этим здесь! Не принимай ее сделку, Зойт!!!
— Я слышу тебя, — в голосе мага не было и тени колебания, — Вперед. Сейчас что-то будет, держись!
И… Она ударила их в самое больное место любого смертного создания…
У каждого оно свое, но есть суть, и смысл в эмоциях, чувствах, желаниях. Всего того, что терять может только покойник, мертвец, чей дух отбродил по темным лабиринтам Бездны свой срок до очищения и снова, как белый лист, выбрасывался наружу. Осмеяла неизмеримо в своей жестокости ничтожность их целей и бесполезной, до отчаяния, суеты. Потом отделила от эмоций, прервав посеянное оглушительное отчаяние, чтобы не постичь разом все известные только ей законы мироздания. Ведь они сводили в мгновение ока с ума любого из смертных. После чего великодушно вернула их память в самое начало пути внутри своего чрева. А затем отторгла…
Бездна вышвырнула их наружу из своих глубин, вволю наигравшись, и снова опустила непроницаемый занавес, сотканный из пустоты и безмолвия фивландских тоннелей.
Глава 7
«И в восхищении не будет нам предела
Покуда жизнь рисуется умело
Той краскою, что все зовут Судьбой…»
слова одного старого хрониста из городского архива Форпата
Лагерь, разбитый неподалеку от тракта, ведущего в сторону форпатских ворот, медленно и сонно встречал солнечное и теплое утро южных областей Фивланда. Палатки бродячего цирка расположились возле указателя на повороте к городу. Шпили башен виднелись за лесом, который здесь, вблизи течения Лары и Пога, мог похвастать высокими деревьями с густыми кронами.
В утреннем воздухе разносились фырканье лошадей и ругань обозников. Петухи, прокукарекавшие раннюю побудку, с чувством выполненного долга важно расхаживали между шатров.
Заргунский силач — высокий детина косая сажень в плечах, нес следом за очаровательной сильванийской акробаткой на плечах коромысло с полными ведрами. Гигант подобострастно взирал на свою белокурую спутницу, а она лишь кривила свой точеный эльфийский носик в ответ на расточаемые им неумелые комплименты.
