лорд дед не приглашён?
Ещё и в цветах Шисэ и Талэ.
— О, дорогая племянница, милейшая Наэшафи присутствует сегодня в качестве моей спутницы, — подтвердила предположения Никко внезапно появившаяся сбоку тётушка. Теперь, спустя несколько месяцев с их последней встречи она выглядела намного лучше. Здоровее. Решительнее. Она уже не казалась сломленной и отчаявшейся, как в момент их прощания. — В конце концов, нам скоро с ней доведётся породниться. Как только минует положенные полгода траура, она станет моей снохой.
Вот оно как…
— Так значит передо мной будущая принцесса Востока?
— И быть вам сестрами.
— Это же чудесно! — сладко, приторно улыбнулась Никко, желая в этот мёд вложить как можно больше яда. — Прошла пора войн и настала пора свадеб.
Нашли время.
Идиоты.
Месяц едва прошёл с похорон Леана, а вы уже подыскали его брату невесту…
Небось ещё и глупышка повелась на сладкие речи Риена, что-нибудь ей наобещавшего, и выставят это как романтичную историю запретной любви, которая смогла преодолеть все преграды. А на деле подхватили её под белы рученьки и всё — прощай свобода, здравствуй золотой венец и статус матери наследника.
Действительно, бедняжка.
Сбежать из одной золотой клетки, чтобы угодить в другую — страшная судьба.
…Главное чтобы Наэшафи не приняла её сарказм на свой счет — вряд ли девушка могла в принципе что-то решать. Такая же безвольная невеста, как и Цонора, только жених ей достался самый мерзкий.
Ха!
Да как Паучиха позволила своему наследничку спутаться с хелишен?!
Нет… Всё-таки, что эта удивительная шесс'ен нашла в Риене? Он же посредственность во всём, что можно только представить, лишь хлестать вино да тискать девиц способен — кривое отражение своего отца, которого хоть народ любил невесть за что. Видимо, за тётушку Мию.
— Новое поколение входит в силу, — покачала тётушка головой. — Я рада, что скоро моё сможет наконец уйти на покой. Кажется, многим мы уже надоели своими кислыми лицами.
— Госпожа! — воскликнула идо Наэшафи возмущённо. — Что вы такое говорите!
Мия усмехнулась.
О, дорогая, ты ещё не знакома близко со своей будущей свекровью — привыкай. Теперь всегда так будет. Её стальная воля может посоперничать только с её острым языком — иначе женщине не удержаться у власти столько лет.
— Кажется, я совсем засмущала нашу милую Наэшафи. Покину вас, девочки, развлекайтесь.
И исчезла в толпе, как не бывало.
Опять за своё…
— Тётушка действительно порою слишком давит на всех, — вздохнула Никко сочувственно, — не обращайте внимания.
— Благодарю за совет, Ваше Высочество.
— Идо Ксерай, Вы — невеста моего брата, всё равно что сестра. Предлагаю общаться на равных, без титулов.
— Тогда… зови меня Эша, пожалуйста. Ненавижу своё полное имя.
Эша? Серьезно?!
— Значит, действительно, сокол? Забавно, — принцесса улыбалась. — А теперь расскажи мне, почему телохранитель Веарди прожигает взглядом любого, кто к тебе подходит и кажется, с большим желанием оказался бы за твоим плечом, а не рядом с нашим дорогим братцем.
Глава 22. Шани Талэ
Шани хорошо знал историю своей семьи. Все её взлёты и падения, все самые важные моменты прошлого, сыгравшие свою роль в становлении, развитии и падении государства.
Положение наследника обязывало, всё-таки.
Он знал историю Эйрена Великого и каждого из его выдающихся потомков.
Знал про времена расцвета империи, когда Дом Талэ был очень многочисленным, одним из крупнейших.
У каждого Владыки было множество жён и детей, братьев, сестёр, племянников, и всякий из них был драконьим всадником, ибо только богоизбранная семья потомков Первого Короля могла править драконьим народом и подчинять себе последних детей погибшего народа крылатого.
Наказанные за свою гордыню и высокомерие, драконы, бывшие слуги Мрака, должны были, волей Стража, подчиняться Эйрену и всем в ком текла его кровь.
Долгие века, тысячи лет, с самого создания империи было так.
Те кланы, что породнились с Талэ, в чьих венах текла та же кровь, отдавали своих детей, чтобы те могли стать всадниками, ведь это была великая честь. Служить короне, служить Владыке — честь.
И всё было хорошо до тех пор, пока династия не стала приходить в упадок…
Лучше всего Шани знал про падения их династии, приведшее к Прорыву. И, что важнее — историю нового возвышения Талэ.
Шани мог не задумываясь рассказать и про Исход Драконов, случившийся в царствование Ниффе Третьего, и про последовавшую за ним проигранную войну с северянами, наконец создавшими независимое государство и изолировавшимися ото всех остальных.
Мог рассказать про век упада нравов и медленного духовного развращения народа, про мятеж Верных, возглавленный Саалоной Риши.
Они отреклись от Владыки и всего что имели под золотыми небесами, чтобы уйти вслед за драконами. Именно потомки Верных стали армией его отца, когда новый владыка вернулся в Шесс'Баа, чтобы взять принадлежавшее ему по праву.
И хоть род Риши угас — ветка Саалоны была уничтожена в ходе компаний Союза Аниа, а неотрёкшиеся стали одними из первых жертв Прорыва — подвиги этого Клана остались в веках, и в День Скорби их души поминали наравне с прочими героями древности.
И много ещё было таких угасших старых родов. Больше, чем пришедших им на смену, увы. Высокородные шесс'ен вырождались, хотя их потомков среди людей становилось всё больше.
Драконья кровь разбавилась человеческой — так про это говорили северяне, с презрением относившиеся к подобному. Хоть в этом и не было ничего плохого. Их, шесс'ен, задачей, в конце концов, было уберечь осиротевший мир и быть защитниками старшему народу…
И в людях не было ничего плохого. Народ, лишившийся своего Творца, они были свободны в выборе своей судьбы. Они сами решали, каким богам поклоняться, сами развивали в себе ту энергию, какую хотели. У них не было предопределённости. Не было заступников, но не было и повелителей.
Старший народ…
Свободный народ.
В них были благородство и честь, Шани знал много таких людей, но были и подлецы. Были и злодеи, равнодушные к божьим законам — потому что они знали, что Богам на них было плевать. У них не было своего пантеона, своего мира, своей религии и своего Светила. У них были лишь те, кто вознёсся и сам стал божеством — и лишь в таких люди верили.
Верили в свою собственную силу и волю.
Что-то в этом было…
Что-то, что предопределило его, Шани рождение.
В конце концов, именно такие люди похитили и искалечили Девона…
…Шани знал историю.
Шани не любил историю.
Не потому что она была скучной — напротив, сплошные легенды и саги, даже политика в ней уже не
